2017, Хрущёвка org

Клуб «Тамтам» существовал в Санкт-Петербурге на Малом проспекте Васильевского острова с 1991 по 1996 год и считается местом легендарным. Одни музыканты сохранили о нём самые приятные воспоминания, другие вспоминают клуб с ужасом. И в этом нет особенного противоречия: место, ставшее средоточием и во многом символом музыкальных 90-х, само по себе было скроено из взаимоисключающих вещей. «С одной стороны инфернальный питерский андеграунд самого грубого помола. С другой - Алёша Карамазов, он же Сева Гаккель, реальный святой, который в этом аду наводит какие-то свои райские порядки, - говорил Артемий Троицкий. - Как это место вообще могло существовать, я не знаю». Эта цитата из книги Александра Горбачёва и Ильи Зинина «Песни в пустоту» приводится в документальном фильме Ивана Бортникова, как и совсем нелицеприятные высказывания Дмитрия Спирина. Вместе с тем в ленте собраны и многочисленные свидетельства музыкантов, которые четверть века назад дебютировали в «Тамтаме», и благообразного Гаккеля (на фото), который даже о скинхедах и милицейский рейдах рассказывает с нежной улыбкой.

«Тамтам: Музыка смутного времени» - очень точное название. Режиссёр рассказывает историю не конкретного музыкального клуба, а рисует портрет на фоне происходящих событий. Почти двухчасовой хронометраж позволяет Бортникову не бежать по верхам, а обстоятельно сказать всё, что нужно. Повествование начинается, можно сказать, издалека, с воспоминаний о перестройке, Ленинградском рок-клубе и музыке 80-х. Некоторые фрагменты из кинохроники заставляют вздрогнуть: например, во фразе про «комсомол, ведущий молодёжь к настоящей духовности» трудно не заметить пугающие параллели с нынешними реалиями. Страна и общественный строй стремительно менялись, не особо при этом понимая, куда идти; разумеется, это спонтанно отражалось и в музыке.

Мысли о собственном клубе у Гаккеля оформились во время гастролей с «Аквариумом» по Северной Америке, где он посетил небольшие заведения, причём совершенно не панковские. Потом Сева нашёл помещение официозного молодёжного центр Василеостровского района и на его базе открыл заведение, являющее собой, кажется, полную противоположность американским клубам, которыми он вдохновлялся. «Тамтам» притягивал музыкантов, отказавшихся от русского рока в пользу панка и хардкора, и публику, сбежавшую от родителей жрать кислоту и драться. Назвать клуб самым свободным местом в Петербурге того времени очень мешает спрессованная агрессивная атмосфера в «Тамтаме» и вокруг него. Это противоречие фильм только усугубляет, а «святой» Гаккель убедительно рассказывает, что не должен был диктовать условия творческой молодёжи, потому что она при всей своей экстремальности и есть настоящая.

Много внимания в ленте посвящено лидеру важнейшей для «Тамтама» группы «Химера» Эдуарду «Рэтду» Старкову, покончившему с собой в 1997 году. Однако интереснее смотреть на давно повзрослевших героев из групп «Маррадёры», «The Пауки», Meantraitors, «Маркшейдер Кунст» и т.д.: те, кто выжил в 90-е, сохранили отменное чувство юмора и нестандартность мышления. «Тамтам» они вспоминают как попытку создать какой-то новый музыкальный язык (дикий, но свой) в противовес предсказуемому русскому року и коммерческой музыке. Не удалось - впрочем, как и относящаяся к тому же времени попытка России встать на демократические рельсы и покатиться по ним в сторону цивилизованного мира. Судьба маленького питерского клуба оказалась очень похожей на судьбу страны, а методы достижения благих целей многих ужаснули - к финалу фильма эта метафора становится совсем очевидной.

Алексей Мажаев, InterMedia

InterMedia предупреждает: фильм содержит ненормативную лексику