ОБ ИСПОЛНЕНИИ ЖЕЛАНИЙ

– Если ясно сформулировать себе сердечное желание, то оно происходит. Другое дело, что происходит все, как правило, не таким путем, как нам бы хотелось. Но это уж проблема запроса. Грубо говоря, сидит человек и молится: «Господь, сделай так, чтобы это дело мое решилось так, так и так».

Дело решается, но при этом человек теряет ногу. Нога же не оговаривалась? Не оговаривалась. Чувство юмора у Господа Бога бесконечно. Если ты хочешь что-то получить, ты это получаешь, но ты должен сформулировать предельно точно и знать, что у исполненного желания могут быть любые побочные истории.

О ПОКОЛЕНИИ, ДЛЯ КОТОРОГО НАПИСАНЫ «ПЕСНИ НЕЛЮБИМЫХ»

– Это не одно поколение. Очень часто мне в последнее время приходится сталкиваться с недолюбленностью: я начинаю раскапывать это и понимаю, что я недолюблен, мои дети недолюбленные, мои родители недолюблены были – все мы недолюблены, все мы. Начинаешь думать, почему же это так?

И понимаешь, что это, видимо, Вселенная хочет нас научить чему-то. Я вот думал: чему, интересно. И пришел к мысли, а что, если вдруг нас учат не ждать любви со стороны, а начать генерировать ее самому? Интересный получается опыт, а?

О СТРАНЕ

– Мое отношение к стране, в которой я родился и живу, не изменилось, пожалуй, с первого класса: на моих глазах Советский Союз запустил первый спутник Земли. Я еще помню, как запустили в космос Лайку, Белку, Стрелку.

ЖАЛЕЛ ЛИ В ДЕТСТВЕ ЛАЙКУ?

– Вы сейчас меня озадачили. Никому из нас в голову не приходило, что этих собак нужно жалеть, наоборот, все гордились. Мне было пять или шесть лет. И только и разговоров было, что об этом космосе и обо всем происходящем, в контексте подвига, радости и гордости, разумеется. У меня перед глазами картина: полный воодушевленного, радостного народу Литейный мост – демонстрация какая-то или просто вышли люди и радуются – когда кого-то первого удачно запустили в космос. Мы были горды и довольно-таки счастливы.

О КОСМОПОЛИТИЗМЕ И ПАТРИОТИЗМЕ

– Я не космополит, я просто нормальный человек. Патриотизм, как сказал замечательно классик, «последнее прибежище жуликов». Это абсолютная правда. Патриотизм – это вещь, посредством которой нас покупают и продают.

КАК УДАЕТСЯ УКЛАНЯТЬСЯ ОТ ТЕКУЩЕЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОВЕСТКИ?

– Я не вижу, от чего уклоняться. Да и вовлечь меня в эту повестку, как мне кажется, невозможно: власть выросла на нашей музыке, по крайней мере большая ее часть, в чем мне часто признавались самые разные люди, поэтому они чуть-чуть отдают себе отчет в том, что лучше со мной не связываться.

Не в том смысле, что я плохой, но что-то есть такое в «Аквариуме», что начинает выправлять жизнь тех, кто нас любит, несколько в другую сторону. В такую, в которую они свои жизни, уж поверьте, я знаю, о чем говорю, выправлять не хотят. Поэтому, будучи умными людьми, они просто стараются держаться от меня подальше.

О ВЛАСТИ

– Вы знаете, я вырос в 50-е и 60-е годы. Расстрел в Новочеркасске, например, происходил не то чтобы на моих глазах, но я его помню. Я свидетель этого времени. И меня это приводит к одной, довольно, впрочем, банальной мысли: от власти защититься невозможно. Власть – это особая структура, которая заинтересована не в том, чтобы сделать жизнь людей лучше, а в том, чтобы выжить самой. Любая власть.

Американские полицейские не лучше наших, бывают даже много хуже – я это видел сам. Я это говорю не в минус Америке, к которой хорошо отношусь. Я объективно понимаю, что жестокость полицейских везде одинаковая, потому что этим ребятам платят за то, чтобы они вели себя жестоко. В этой структуре садистам – раздолье. Если ты садист и пошел в полицию, то у тебя сразу плюсик как бы прибавляется: пьян да умен – два угодья в нем, как говорится.

Ими управляют люди чудовищно коррумпированные. Не будучи коррумпированным и страшно разложенным, развращенным властью, наверху никогда не окажешься, а оказавшись, не усидишь. Нужно исходить из того, что любые правители – они абсолютные чудовища. Есть страны, в которых это не так, но в этих странах система противодействия разложению и коррумпированности вырабатывалась веками.

ОБ ИСТОРИЧЕСКОМ РОССИЙСКОМ ОТСТАВАНИИ

– Нет-нет, Россия не отстает ни от кого. Она всегда была такая. Она всегда такой будет. Нужно просто поставить крест на надежде. Россия никогда не будет другой.

Но Россия прекрасна такая, какая есть! Примите это как данность: у нас никогда не будет справедливых хороших честных благородных правителей. Их не будет. Но кто сказал, что правители обязательно должны быть хорошими?

О БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ

- Страшная вещь, кстати. Потому что благотворительность – это когда люди говорят: «Вот этим, тем и еще этим, по идее, должно заниматься государство, но государству не до этого. Государство занято тем, чтобы нанимать больше полицейских и делать более тяжелые дубинки, поэтому нам придется заняться тем, чем должно заниматься государство, ничего не поделаешь». Ну да, так оно и есть.

Но знаете что? Я не думаю, что это отдушина или какой-то альтернативный путь или способ реализации чего-то, что нельзя реализовать иным способом.

Я думаю, что это естественное человеческое желание: если видишь, что человек упал, ты же подойдешь, поможешь ему подняться? Это нормально, это повседневность. Сегодня она формируется, формулируется вокруг нас во что-то поистине прекрасное. У меня вызывает восторг, как это растет и расширяется на новые территории, где еще недавно совсем, казалось, никто и не думал решительно действовать.

ОБ ОТНОШЕНИИ К ФИЛЬМУ «ЛЕТО» КИРИЛЛА СЕРЕБРЕННИКОВА

– У меня с этим фильмом никаких отношений нет. Я посмотрел примерно первые 40 минут. Я ушел, потому что у меня была репетиция. Я не концептуалист, я смотрю кино и смотрю кино. Но, конечно, для меня имело значение, что люди в фильме носят имена людей, которых я знал: Цой – это Цой, Майк – это Майк, Наташка – Наташка, а Свинья – это Свинья, хотя Свинью я не знал, честно говоря. Так вот, когда я смотрел фильм, мне показалось, что, может быть, не очень этично придумывать людям, которые реально существовали, совершенно другие мотивации, обоснования и все остальное.

Но москвичи сделали то, что от них ожидалось: они превратили историю, которая была у нас и, с моей точки зрения, была потрясающе красивой, интересной, очень живой и настоящей, в историю не настоящую, поддельную, вокруг которой ничего живого вырасти и быть не может. Мне показалось, что как будто их кто-то специально попросил: «Попробуйте уничтожить все хорошее, что было, и превратить это в нелепый мюзикл». И они блестяще с этим справились.

Ведь история-то в том, что ребята, которые этот фильм делали, они не видели, не видят и не увидят, что было у нас. Я ничего не имею против Кирилла, ничего не имею против всей компании, которая снимала этот фильм. У них такое видение, они имеют полное право. Но это – не моя жизнь, не наша.

БОИТСЯ ЛИ СТАРОСТИ?

– А чего тут бояться? Жизнь начинается после 50, а после 60 становится по-настоящему хорошей. В сорок лет я совсем не знал того, что я знаю сейчас. Сейчас я сильнее, интереснее, важнее сам для себя. А что думают другие по поводу моей жизни, мне не очень важно. Я знаю, что мне не хватает 24 часов, чтобы успеть сделать хотя бы десятую часть того, что я хочу сделать. Но чем больше я потрачу времени на ту или иную деталь, тем лучше она будет и тем лучше будет общее. Моя жизнь состоит из таких деталей. Поэтому, возвращаясь к вопросу, я это и ищу: ищу возможности сделать что-то, что будет для меня ощущаться как новое, интересное и потрясающе прекрасное.

(Катерина Гордеева, Pravmir.ru, 20.09.18)