О МНЕНИИ ОКРУЖАЮЩИХ

— Люди редко меня понимали, а я никогда особо не интересовался мнением других о себе. Меня мало беспокоит, что обо мне думают.

ОБ ОТСУТСТВИИ ЛЕНТ ЖЕНЩИН-РЕЖИССЕРОВ В ФИЛЬМОГРАФИИ

— В логике я не силен, живу эмоциями. Сегодня могу вам сказать: я сожалею, что не снимался у женщин-режиссеров. На то не было особенных причин. Это также не было сознательным выбором. Прямо скажу: я обожаю женщин — почему бы мне у них не сниматься?

Так и сказал в одном из интервью: если бы мне хотелось еще что-нибудь пожелать перед завершением карьеры, так это сыграть в картине, которую снимает женщина-режиссер. Но после того, как интервью напечатали, никто из них меня в свою картину не пригласил… Может, они опасались моего буйного нрава. Не знаю. Мне сложно комментировать разговоры о роли женщин в киноиндустрии и о том, как им тяжело в мужском обществе. Помню, что когда я был молод и хорош собой, то не раз сам оказывался жертвой сексуальных домогательств, причем не только со стороны мужчин, но и женщин. Некоторые преследовали меня очень долго. Но я никогда не делал из этого всеобщей проблемы, не вызывал полицию, не подавал иски. И даже сегодня думаю, что поступал правильно.

Эти проявления повышенного внимания можно считать побочными эффектами нашей профессии.

Мне также непонятны все эти разговоры о женщинах-режиссерах и мужчинах-режиссерах. По-моему, есть просто режиссер — и все. Какая разница, какого он пола?

Если я не снимался у женщин, возможно, мне не подходили сценарии или режиссеры не отвечали моим требованиям. В любом случае сегодняшнее кино мне совершенно неинтересно. В нем мало осталось интересных тем или ярких авторов.

ОБ ОБЯЗАТЕЛЬНЫХ КАЧЕСТВАХ РЕЖИССЕРА

— Для того чтобы я согласился сниматься у того или иного режиссера, он должен, на мой взгляд, обладать тремя качествами. Первое — режиссер должен представлять себе все сцены фильма задолго до съемок. Второе — он должен уметь управлять актерами. Все эти разговоры о том, что «актеру нужно дать возможность самовыразиться», я считаю более чем странными. Слышал, что современные режиссеры просто включают камеру и молча наблюдают за актером. Зачем вообще тогда нужны режиссеры?.. Ерунда какая-то! Режиссер должен выделяться на съемках, уметь приводить все в движение и также — останавливать. Наконец, третье качество, которое я ценю в режиссере: он или она должны заново создавать фильм в монтажной. У большинства современных режиссеров есть тот или другой талант. Но никогда не все три сразу. Мне же повезло, в свое время довелось поработать с настоящими творцами.

О СОТРУДНИЧЕСТВЕ С ЛУКИНО ВИСКОНТИ

— Лукино заметил меня в картине «На ярком солнце», ему понравилась моя игра, и он захотел со мной встретиться, чтобы обсудить новый фильм. В тот момент он работал над театральной постановкой в Лондоне. Я появился в театре, а он мне с ходу заявляет: «Ты и есть настоящий Рокко. Никто не сможет сыграть его лучше тебя. Итак, мы приступаем к съемкам, конечно, если ты не откажешься». Многие считали Висконти чрезмерно требовательным, но я назвал бы его дисциплинированным. Именно таким должен быть режиссер, за которым пойдут актеры. Висконти умел руководить, направлять, говоря актерам с абсолютной точностью, чего он от них ожидает. Однако это не значило, что я с Лукино всегда держал язык за зубами. Если мне вдруг приспичило высказать свое мнение, я всегда это делал.

О СВОЕЙ УБЕДИТЕЛЬНОСТИ

— Я вообще никогда не умел держать язык за зубами. Когда меня пригласили в картину «На ярком солнце» (1960, фильм Рене Клемана, первая экранизация романа Патриции Хайсмит «Талантливый мистер Рипли».— «О»), я был не очень известным актером. Помню, на одной встрече сидели два продюсера и режиссер, когда я объявил, что собираюсь сыграть главного героя, Тома Рипли, и только его. Один из продюсеров удивленно посмотрел на меня и сказал: «Да ты же — никто, ты еще ничего существенного не сделал в своей карьере. Куда ты лезешь!» Но меня мало волновало его мнение, и я ответил: «Может быть, я ничего существенного не сделал, но играть я буду только Рипли или вообще в этом фильме сниматься не буду». Неожиданно вступил режиссер, сказав: «Давай послушаем этого малыша. Мне кажется, он прав». Он посчитал аргументы «малыша» убедительными. Фильм оказался таким успешным, что обо мне узнали даже в Японии. Много лет спустя Мельвиль предложит мне сыграть в его картине «Самурай», заявив, что, если я не соглашусь на роль, фильма не будет. Но самый важный урок в моей карьере мне преподал именно Рене Клеман. Он разъяснил мне вещи, которые остались со мной всю мою карьеру. У меня был небольшой комплекс — я ведь не заканчивал актерскую школу и был самоучкой. То, что сказал мне Рене, изменило всю мою жизнь. Когда мы начали снимать «На ярком солнце», он вошел в мою гримерную и обратился ко мне: «Забудь об игре. Чтобы стать хорошим актером, тебе не нужно играть. Просто говори так, как ты всегда говоришь, смотри так, как сейчас смотришь на меня, и слушай, как слушаешь меня. Будь собой, Ален, будь Аленом Делоном».

О СТАРТЕ КАРЬЕРЫ

— В начале карьеры мне часто отказывали только потому, что считали меня слишком красивым. Тогда считалось, что с таким лицом невозможно играть в серьезном кино. Я всегда считал, что стал актером случайно. Когда мне было немногим более двадцати, я только что вернулся со службы из Индокитая и совершенно не знал, чем заняться. К счастью, я хорошо выглядел и познакомился с девушкой. Мы полюбили друг друга. Этой женщиной была Брижитт Обер. Она тогда сыграла одну из ролей в картине Альфреда Хичкока «Поймать вора» и собиралась на Каннский кинофестиваль. Я понятия не имел, что такое Канн. Она сказала мне: «Я отвезу тебя в Канн», и я согласился. Это был 1956 год. Помню, как видел толпы людей и как поднимался по лестнице фестивального дворца, слыша, как люди обсуждали за моей спиной: «Кто это такой? Где он играл? Чем занимается?». Эти разговоры оставляли меня равнодушным. Я думал только о любви к Брижитт. Кстати, сегодня ей уже за 90…

Год спустя Ив Аллегре пригласил меня на роль в картину «Когда вмешивается женщина». Но я отказался. Директор настаивал. Я ему чем-то понравился, и особенно я понравился его жене.

В начале карьеры мне часто доставались роли, которые никто не хотел играть. Никто не хотел воплощать на экране отвратительных парней, убийц, «падших ангелов». Для меня не имело большого значения, что играть, пока работа доставляла мне удовольствие.

Думаю, поэтому меня и заметили. Ведь у меня было скромное происхождение. Никто из моей семьи не был связан с кино.

О ВОЗВРАЩЕНИИ ВО ФРАНЦИЮ ИЗ ГОЛЛИВУДА

— Я покинул Францию, когда началась французская «новая волна». Никто из этих парней, я имею в виду режиссеров Клода Шаброля, Франсуа Трюффо и Жана-Люка Годара, меня не хотел снимать. Правда, у Годара я снялся несколько позже… Но, если честно, я поехал в Америку не поэтому.

Мне повстречался прекрасный продюсер из MGM (кинокомпания Metro-Goldwyn-Mayer.— «О»), который желал, чтобы я сделал карьеру в Америке. Я решил попробовать, но… слишком начал скучать по Франции. Мне не нравилась Америка, я никогда не смог бы там жить. Поэтому, снявшись в трех фильмах, я вернулся домой. После этого мне действительно довелось сыграть много «веселых» ролей, например я выступил в роли Юлия Цезаря в новом «Астериксе на Олимпийских играх». Но вскоре я и от этих ролей начал отказываться. Вернее, я решил оставить комедийные роли Жану-Полю Бельмондо. Понимаете, всякий раз, когда Бельмондо где-либо появлялся, все начинали смеяться. Когда же я заходил в комнату, все затихали. Так я понял, что комедии — не мое. Моим амплуа всегда была трагедия, мне не удалось избавиться от образа «падшего ангела», по которому меня и узнавал всегда зритель…

(Татьяна Розенштайн, «Огонек», 16.12.2019)