О РОССИЙСКИХ КОНЦЕРТАХ

— Программа будет интересная. Прозвучат песни из моего нового альбома «Soul City». Кстати, может быть, я кого-то удивлю, но, работая над ним, я решил обратиться к соулу и ритм-н-блюзу, музыке 1970-х. Исполню такие нетленки, как «I Heard it Through the Grapevine» Марвина Гэя, «My Girl» и «Papa was a Rollin' Stone» группы Temptations. Ну и, конечно, будет «Belle». Всё лучшее для вас!

О ПОЖАРЕ В СОБОРЕ ПАРИЖСКОЙ БОГОМАТЕРИ

— Я был в Монреале в этот день. В моем воображении пронеслась целая история, связанная не только с мюзиклом. Вспомнил о своих эмоциях, о посещении собора…

Мой телефон звонил практически непрерывно! Пришлось его даже на время отключить. Было столько запросов на интервью со всего мира, что я даже подумал: «Что с ними? Я же не совладелец Нотр-Дама!» Честно говоря, не ожидал, что стану человеком, которого настолько ассоциируют с собором, хотя, конечно, очень многому в своей жизни я обязан роли Квазимодо.

Спустя какое-то время я вновь включил телефон. Захотелось поговорить с Люком Пламондоном, автором либретто мюзикла. Я набрал номер и сказал: «Люк, ты понимаешь, прошло целых 20 лет, а люди еще помнят твои песни! Они по сей день проникают в душу!» И, конечно, мне бесконечно жаль, что парижан постигла такая трагедия.

О РОЛИ КВАЗИМОДО

— Честно говоря, я был очень удивлен, когда Люк Пламондон предложил мне эту роль. У меня был другой образ тогда: я исполнял блюз, рок, соул в клубах, улыбался со сцены, был жизнерадостным артистом. А тут меня захотели сделать таким плачущим уродцем. Возможно, единственное, что роднило меня с ним, это любовь к одиночеству. Иногда мне хочется побыть наедине со своими мыслями, подальше от толпы, поклонников. Словом, создать свой личный Нотр-Дам, где, кроме меня, никого нет, и остаться в нем.

О ВЕРШИНЕ КАРЬЕРЫ

— Многие артисты годами карабкаются вверх, смотрят на небо — но оно выглядит на вершине точно так же, как и в местах пониже. Конечно, сложно подниматься, но мне очень повезло — у меня был вертолет — «Нотр-Дам». И с горы открывается превосходный вид. Оттуда я вижу всю перспективу, а еще — все препятствия, которые надо избежать, спускаясь вниз.

<...> Мне просто не очень нравится на вершине. Поэтому у меня нет желания на ней быть, есть цель катиться на лыжах. Когда смотришь на мир в движении — это гораздо интереснее и веселее.

О ВНЕШНОСТИ

— Не верю в то, что я один из самых привлекательных мужчин. Не вижу себя таковым. Пожалуй, это самое странное, что я слышал о себе. Мне кажется, я просто нормальный парень. Нечасто смотрюсь в зеркало. Не озабочен внешним видом. Причесываясь, два раза провожу рукой по волосам. Моя девушка смеется: «Ты только что причесался?» Для меня действительно не имеет никакого значения физическая красота.

Наверное, я и вправду чуть привлекательнее обезьяны. А может, и нет. По крайней мере, очень часто действую инстинктивно. И в мыслях часто обращаюсь к неандертальскому периоду, пытаясь ответить на какие-то жизненные вопросы. Так что я почти обезьяна!

(Зоя Игумнова, «Известия», 12.03.2020)