Рецензия на фильм Уэса Андерсона «Французский вестник»: Картонная сказка о журналистском нейтралитете
Оценка: 6,5 из 10
В Каннах в рамках основного конкурса показали фильм «Французский вестник». Приложение к газете «Либерти. Канзас ивнинг сан». Режиссёр: Уэс Андерсон. В ролях: Тимоти Шаламе, Тильда Суинтон, Билл Мюррей, Френсис Макдорманд, Эдриан Броуди, Леа Сейду, Элизабет Мосс, Кристоф Вальц, Эдвард Нортон, Сирша Ронан и др.
«Французский вестник» Уэса Андерсона — ода журналистике как профессии, реквием по уходящему стандарту журналистской этики, но одновременно и революционный кураж, радость от трансформации сферы. Это и, как часто бывает у Андерсона, антропологическое наблюдение, изложенное в виде коллажа, состоящего из трёх новелл со строго симметричными и выверенными мизансценами (привычно пестрыми и — в дань Новой волне — черно-белыми), а ещё «некролога, гида и трех художественных статей». Все это, разумеется, за авторством самого режиссёра. Такое внимание к деталям, собирающимся в единую картинку, но тут же обратно рассыпающимся на составные элементы, режиссёру в целом свойственно. И вообще, во «Французском вестнике» не встречается ничего нового для Уэса Андерсона с точки зрения киноязыка.
Сокращённого названия «Французский вестник» недостаточно, чтоб передать многоуровневую призму, через которую нам подаётся это профессиональное поле: журналистика у Андерсона имеет прообразы, например, легендарный The New Yorker, а ещё адрес: Париж-Техас, точнее вымышленный Эннюи-сюр-Блязе, большая часть которого снята в застывшем во времени Ангулеме. В названии авторы фильма предупреждают: «Французский вестник» — не исконно французская газета, а всего лишь «Приложение к газете «Либерти. Канзас ивнинг сан». Оттого и Франция здесь игрушечная, ненастоящая, походящая скорее на то, как воспринимают Францию жители Техаса и других местечек Среднего Запада. Открыточный эффект усиливает Оуэн Уилсон, который в берете и на велосипеде проводит экспресс-экскурсию по Эннюи. Он приносит с собой весь антураж алленовской «Полночи в Париже» — фильма, который тоже не может похвастаться аутентичностью, но рождает мгновенную ассоциацию с архетипическим, никогда не существовавшим, но всем знакомым образом Парижа, где элегантны и утонченны все — от официанта и карманника до секс-работницы, и, кажется, именно это Андерсону и нужно.
Кроме того, «Французский вестник» — это поклон всем уходящим, но меняющим историю эпохам. Из «Полночи в Париже» здесь не только образ города, но и любовь к началу XX века во Франции, призраки Хемингуэя, Дали (которого у Аллена играет фигурирующий и здесь Эдриан Броуди), Бунюэля, Фицджеральда и Гертруды Стайн. Первая новелла, посвященная искусству, повествует о заключенном художнике-модернисте-абстракционисте в исполнении Бенисио Дель Торо. В первой сцене с ним мы видим обнаженную Лею Сейду, которая позирует для его работы. Их отношения сложнее, чем кажется: она надзирательница, он — убийца, а Эдриан Броуди - продюсер-галерист, желающий сделать из художника «гения», то бишь звезду. Авангард в центральном Канзасе переходит в сеанс одновременного письма в духе сюрреалистов во время написания некролога требовательному редактору и основателю «Вестника» Артуру Ховитцеру-младшему (Билл Мюррей), который всегда запрещал плакать на работе и славился мастерством выдавать самые язвительные фразы во всей редакции. Однако он видел и ценил в людях писательский и журналистский талант, даже если ради него стоило идти на компромиссы — с совестью и законом. «Французский вестник» из-за своей неприкрытой иронии вообще может позволить себе двойные стандарты и неравные сексуальные отношения, но только с тем, чтобы высмеять, а ещё ошарашить, сбить с толку, одурачить, но не поощрить.
Если первая новелла — о начале XX века, то вторая посвящена 60-м, когда ландшафт одновременно журналистики и кино избороздили юные критики из Cahiers du cinéma, а на улицах гремела студенческая мертворожденная, но пропитанная жизнью и трогательным нарциссизмом молодости революция мая 68-го. Опытная журналистка и автор (Френсис Макдорманд) со студентом-шахматистом (Тимоти Шаламе) на двоих пишут «Манифест» и изучают грани, плюсы и минусы сексуальной революции. Поэтика и политика здесь не противоречат, но взаимодополняют, а в революционном движении, которое они строят, есть что-то годаровское и ерофеевское — то есть бесконечно живое, манифестирующее, пульсирующее, но одновременно фантастическое и в реальном мире заведомо обреченное. Эти поколения, которые антропологически препарирует Андерсон, расширили наше понимание текста, сформировали больше, чем журналистику и письмо, найдя в языке мир, а в мире — поэзию и слово.
Последняя новелла, пожалуй, самая слабая из всех, хотя стилизация здесь не страдает. Однако режиссёр вводит такое количество пазлов и элементов и так стремительно ускоряет нарратив, что зритель в нем утопает. Это верно и в целом для этой картины. Во внешне стройную композицию вписана декомпозиция, пиявки, черви, яды и крысы, за каждым цветочком — труп, за каждым фасадом — пустота. Фильм Андерсона напоминает нарядный подарок, который хочется разворачивать, но внутри него ничего нет. Это чистая поверхность и эстетство. Все знаменитости, которых он снимает, буквально превращаются в комедиантов — участников комедии и фарса: комический эффект рождают интерьеры, костюмы, движения, интонации. Урбанистические пейзажи Андерсона тоже походят на декорации или даже картины, как в знаменитом «Кабинете доктора Калигари» Роберта Вине, все это без преувеличения создает эффект отчуждения, безупречность множит тревогу зрителя, а отсутствие двойного дна — и вовсе доводит его до отчаяния.
Анна Стрельчук, Канны, InterMedia