Оценка: 6 из 10

Премьера фильма «Медея» состоялась на фестивале в Локарно. Режиссер: Александр Зельдович. В ролях: Тинатин Далакишвили, Евгений Цыганов, Тимур Базинский.

Современная Медея (Тинатин Далакишвили) отнюдь не обладает статусом и ресурсом легендарной кровожадной царицы. В Москву она приехала из маленького городка где-то за Уралом, училась в МИТХТ и подцепила богатого, но женатого мужчину по имени Алексей (Евгений Цыганов). Тот тоже как-то не тянет на Ясона, поскольку вместо золотого руна у него – бетон, на котором он делает деньги. Алексей поселил пассию в роскошном загородном доме и наведывался к ней 2-3 раза в неделю исключительно по будним дням. А Медея воспринимала это как должное и с благодарностью приняла бы любимого, даже если бы тот сократил количество визитов до 2-3 в год.

Заделав Медее двоих детей, Алексей сделал, наконец, свой выбор в пользу любовницы. Жизнь решили обустраивать в Израиле. Но тут начал плести свои мерзопакостные козни корыстный брат Медеи, которого Алексей в свое время пристроил в ФСБ. Боец невидимого фронта посчитал, что слишком мало поимел с успешного воротилы и в ультимативной форме потребовал с него еще 14 тысяч долларов. Диалог зашел в тупик, но тут в дело вмешалась Медея, которая хладнокровно устранила братца.

Современная российская действительность отчаянно сопротивляется перенесению на ее зыбкую почву фундаментальных древних мифов. Как ты тут ни изгаляйся, все равно на выходе будет получаться бледная тень лежащего на берегу провинциальной речушки скелета «Левиафана». В «Медее» эта карта неуклюже разыгрывается в сцене шантажа, устроенного братом героини. Собственно, из его уст и звучит фраза, отчасти объясняющая причины неудачи столь амбициозного проекта: «В России все время возникают вопросы». Их столько, что однажды данных в далеком прошлом ответов уже явно недостаточно.

Истоки образа Медеи следует искать в пантеоне языческих богов Колхиды. Отсылку к этому пласту Александр Зельдович сделал, пригласив на главную роль актрису грузинского происхождения. Но на этом аутентика, пожалуй, и заканчивается. В исполнении хрупкой и порывистой Тинатин Далакишвили Медея меньше всего похожа на женское воплощение древнегреческого карающего рока. Неврастеничка, психопатка, нимфоманка – все эти теги касаются ее напрямую, ну а постановку более точного диагноза оставив все же специалисту. Отметим лишь, что цикличное повторение главными героями одних и тех же раз закольцованных фраз (явный признак навязчивых состояний) порядком надоедает за два с лишним часа, которые длится фильм. Да и с патологическими сценами беспорядочного секса явно переборщили.

Попытки освоить «золотую» фестивальную жилу выглядят в фильме неубедительно. Ни феминизм, ни антиклерикализм, ни чернуха, ни бытовуха не вызывают должного отклика в зрителе. Александр Зельдович всякий раз с энтузиазмом берется в фильме за проработку этих тем, но неизменно бросает их освоение на полпути. В сухом остатке оказываются лишь гибридные отношения, а желание Медеи видеть мир только через очки возлюбленного проведено более-менее последовательно. Но стоило ли ради этого такие висячие Сады Семирамиды городить?

В экранной Медее ощутим огромный потенциал, реализовать который в нынешних условиях не представляется возможным. При Христе она могла бы стать Марией Магдалиной, в Средние века – Марией Египетской, а в годину революции 1917 года – княгиней Елизаветой, которая, кстати, упоминается фильме. На деле же осовремененная Медея оказывается, в лучшем случае, жалкой пародией на Кассандру, пророчества которой никто не воспринимает всерьез. Виновником в фильме выставляется мир, изгнавший Бога даже из монастырей, но и эта идея изрядно попахивает манипуляцией и спекуляцией – хотя бы потому, что в православных обителях не практикуются исповедальни с прячущимся за решеткой батюшкой. Откроешь такую будку – а там пустота, которая и правит миром, и движет вялым действием фильма взамен древнегреческого «бога из машины»…

Денис Ступников, InterMedia