О ВПЕЧАТЛЕНИЯХ О ПОЕЗДКАХ ПО СТРАНЕ

- Очень позитивные. Я хоть вспомнил, как это — давать концерты, фотографироваться с людьми и расписываться на книжках. Потому что во время пандемии, если какие-то выступления и проскакивали, то нельзя было даже выйти и сфотографироваться с людьми. А сейчас, слава Богу, наступила нормальная гастрольная жизнь, какая была до пандемии.

О «НЕ ОЧЕНЬ ТВОРЧЕСКИХ ВРЕМЕНАХ»

- У меня сейчас точно не особо творческие времена в связи с тем, что я стал строить дом в Волгоградской области. Мы его решили возводить в традиционном стиле — мазанка. На фундамент ставятся стойки в качестве каркаса. Потом в лесу напиливаются метровые небольшие бревна, называемые «заборка», и забиваются между стойками. Получаются стены. Рубятся ветки и набиваются на стены наискосок. Чтобы они глину держали. А сверху — камышовая крыша. С ней особенно много проблем, учителей-то нет, последний раз крыли так лет 50 назад. Поэтому у меня все лето прошло с топором и молотком в руках, под знаком стройки и тяжелой работы

С КЕМ СТРОИТ?

-  Вместе с папой. Когда приезжали «поисковики» из Москвы и Ярославской области, они помогли за 5 дней поставить каркас, стропила закрепили. А дальше мы уж сами и стены забирали, и обрешетку делали на крышу. А это сосны высотой с 6-10-этажный дом. Сейчас, кстати, лес нельзя пилить. Но можно брать валежник из чащи. И вот ты такой вручную расшатываешь сосну, которая уже накренилась, заваливаешь на землю. И на своем горбу вытаскиваешь ее на дорогу. А дальше уже трактор цепляет и волочит до точки. А 45 сосен пока вытащишь из леса вручную, знаешь, как выматываешься… Из плюсов — никаких проблем со сном. Слава Богу, у меня есть какие-то заготовки, музыкальные идеи-болванки. Если они есть, значит, рано или поздно и песня появится. А лежать они могут долго. Некоторые по 5-6 лет, а то и больше.

ЗАЧЕМ СТАРЫЕ ТЕХНОЛОГИИ СТРОЙКИ, КОГДА ЕСТЬ НОВЫЕ?

- Мне интересно восстанавливать старые, утерянные традиции. У нас раньше все дома строились по такому принципу. Но мастеров не осталось. Приходится по крупицам собирать технологии, опрашивать дедов, которые, будучи пацанами, видели, помогали. Они мне рисовали рисунки соответствующих инструментов — игл для прошивания камыша, чтобы проволоку туда заводить, их местный кузнец Савельев потом сковал. Отец специальную «подбивашку», типа стиральной доски, чтоб камыш подбивать, смастерил, тоже деды нарисовали, подсказали. Конечно, такой дом дешевле бы обошелся, если бы у меня было 10 сыновей и 10 дочерей, которых ты вывез на озеро на телеге, дал им 5 буханок хлеба, канистру молока, а в руки серпы и забыл об их существовании на три дня, пока они с песнями, ходя в воде, не накосят тебе десять вагонов чакана (камыша. — Прим. ред.).

О ГОРОДЕ И ДЕРЕВНЕ

- В городах люди более общительные и открытые. Там просто больше разнообразных людей. В деревнях, наоборот, живут в своем мирке. В городе больше времени свободного для досуга, поэтому люди и на контакт с незнакомыми идут легче, и меньше парятся по поводу того, что о них подумают. Легче менять круг общения.

ОБСУЖДАЮТ ЛИ СПЕЦОПЕРАЦИЮ?

- Ничего не говорят. Так же, как и на моих концертах. Когда они пошли, я думал, что все будут на эту тему говорить. Я же выхожу после концерта с людьми пообщаться, сфотографироваться. Искренне думал, что каждый такой выход после концерта превратится если не в митинг, то в дебаты. Ни разу ни одного прецедента, чтобы кто-то что-то спросил или сказал. Как будто табуированная тема. Не хотят люди на эту тему говорит.

О ЗАГРАНИЦЕ

- Бывал, конечно. В Германии. В Краков ездил с театром «Буфф» на гастроли, в Белосток с концертом. В Норвегии бывал, но она мне меньше понравилась — дорого и холодно. Они там не топят, экономят, в ванной было плюс 13. Прибалтику не считаю заграницей. У меня еще советское восприятие этих республик. Я туда ездил, когда еще СССР был. У них жвачки были, которые надувались, и сливки, которые можно взбивать. Таких даже в Ленинграде не было. Обожаю старый Таллин — крыши эти черепичные. Если б родился эстонцем, по-любому был бы мастером по черепичным крышам. В Китае мне не понравилось. Хотя я был только в приграничном городе Хэйхэ, в том, что недалеко от Благовещенска. В бане у них в парилке градусов сорок. И они там ходят и плюют везде на пол. А мне это не нравится. Но народец трудолюбивый. Идешь по туристической улице, на ней все трудятся. Один ножи точит, другой лук продает, у третьего бассейн с карпами. Кто во что горазд. В Финляндии тоже бывать приходилось. У меня же прадед по материнской линии — ленинградский финн-ингерманландец. Ленинградская область в былые времена гуляла из рук в руки. То шведы, то русские ее прибирали к рукам. Шведы как-то настолько раззадорились, что зачистили всю территорию от людей. Потом спохватились, некому на земле работать. И тогда пригнали туда финнов. Так там появились ингерманландцы. Они бывают савакоты, а есть эвремейсы с Карельского перешейка. Я выяснил, что предки прадеда — савакоты, жили в местах, где ныне стоят города Куопио и Саванлинна. Побывал в обоих. Ночевал в палатке в финских лесах, чтобы почувствовать зов предков. Но ничего не почувствовал. Шел дождь, у меня голова сильно разболелась (со мной редко такое бывает). И я оттуда через двое суток на машине сбежал.

О РУСОФОБИИ

-  Меня волнует несколько другое. Даже не волнует — а искренне интересует. Мы сами себя, мягко говоря, не очень любим, но при этом очень обижаемся, когда нас не любит кто-то чужой. Русофобия, конечно, всегда была. У меня друзья в Риге живут, они мне давно жаловались. Эстонцы поумнее оказались, они с русскими так не ссорились, там мягче все как то. В Финляндии как-то мне прохожий не захотел подсказать что-то. В Латвии что-то похожее было. Но и в Москве тебе не каждый что-то подскажет. Я первый раз в Москву приехал в 17 лет. И попросил запечатлеть меня на фоне каких-то зданий. «Извините, вы меня не сфоткаете?» — «Нет, мне некогда», — сказал человек и дальше пошел. Повеяло русофобией.

КУДА КАТИТСЯ МИР?

- Не знаю. Я плохой политолог. Больше скажу. Я даже за два года пандемии так и не смог стать авторитетным «интернет-вакцинологом». Ни одного раза не написал: «Ребята, не делайте вакцину, это чипирование. Марсиане уже тут, среди нас». Или, наоборот, «бегите все вакцинируйтесь, а то умрете». Я воздерживался от этого. Потому что в этом ничего не понимаю. Я стараюсь, как Лев Толстой, если чего-то не знаешь, честно в этом признаваться. У меня друг-однокурсник умер в 39 лет от ковида. Он хотел вакцинироваться, но начитался вот таких доморощенных экспертов из интернета, которые писали: «Вот этой вакциной не надо колоться. Сейчас подойдет другая, новая хорошая. Вот ей можно». Он ждал эту вакцину. А не читал бы, может быть, был бы жив. Поэтому надо осторожнее со своими умозаключениями.

(Владимир Полупанов, АиФ, 03.09.2022)