Оценка: 4 из 10

На Круазетт стартовал 76-й Каннский фестиваль. Он открылся фильмом французской постановщицы Майвенн «Жанна Дюбарри». В ролях: Майвенн, Джонни Депп, Мельвиль Пупо, Пьер Ришар и другие.

Несмотря на то, что Каннский фестиваль как один из ведущих мировых смотров концентрирует вокруг себя талантливых авторов и благодаря этому продолжает открывать новые голоса в кино (взять тот же «Титан», победивший в Каннах в 2021 году), это все еще одно из самых архаичных событий, известное своей любовью к традиционному дресс-коду и довольно консервативному мировоззрению. Об этом свидетельствует диспут, предшествующий открытию смотра. Оно произошёл между актрисой Адель Энель, решившей политизировать свой уход из киноиндустрии и заявившей, что фестиваль покрывает насильников, и директором кинофестиваля Тьерри Фремо, возразившим, что в таком случае никто из журналистов бы фестиваль не посещал и не просил на него билеты (что, в целом, слабо соответствует сегодняшней политической реальности). Так или иначе, фестиваль превзошел сам себя в (нео)архаичности, открывшись французским фильмом, оправдывающим монархию. Это само по себе звучит как оксюморон, учитывая важность французской революции для французской национальной идентичности.

Кино не существует в отрыве от мира: важнейшие работы всегда либо схватывали дух времени, либо видели своей целью трансформацию статуса кво. Иначе — фильм в лучшем случае выглядит анахронизмом, а в худшем — пародией. Так произошло и с фильмом Майвенн. Лишенная какой-либо актуальности и новизны, «Жанна Дюбарри» — помпезная костюмированная историческая мелодрама об отношениях Людовика XV (Джонни Депп) и, пожалуй, самой известной его фаворитки. Вопреки относительно чистому французскому произношению и прочим стараниям Джонни Деппа, его перформанс тоже не спасает фильм, который тонет в трюизмах, драматической музыке и карикатурных костюмах и декорациях как в утомительно вычурных рокайах и виньетках стиля рококо.

Вопреки тому, что Майвенн честно пыталась снимать социально осознанное кино, в частности, в своем предыдущем фильме «ДНК», где она обращается к своим алжирским корням с целью найти себя, в «Жанне Дюбарри» она предпочла направить свои политические усилия на реставрацию абсолютизма — пусть и всего на несколько часов на экране. «Аристократия тоже плачет» — к такой поистине впечатляющей аффирмации сводится «Дюбарри».

Некоторые линии фильма вызывают смех, хотя не должны бы. Пиетет к фигуре монарха возведен чуть ли не в садомазохистскую степень. Так, к примеру, подобный эффект производит попытка обелить короля, сблизив его с фигурой придворного небелого мальчика, который до приезда во Францию был продан несколько раз и изначально предназначался для Дюбарри как экзотический подарок. Народ в фильме представлен плебсом, необразованной и обезумевшей толпой, учинившей бессмысленный и беспощадный бунт и казнившей Дюбарри и невинную монаршую семью, Марию-Антуанетту и Луи XVI, которого здесь играет сын Майвенн, Диего Ле Фюр.

Впрочем, начинается фильм многообещающе. Нас посвящают во все тонкости секс-работы во времена династии Бурбонов, сообщают о прочитанных Дюбарри в юношестве в монастыре эротических книгах и ее чуть более позднем либертинаже. Подробно показывают визит к монаршему гинекологу. Однако, вместо попытки критики и деконструкции феномена фаворитизма, вскрытия эксплуатации и незащищенного положения этих женщин, все сводится к наиболее универсальной и топорной репрезентации королевской фаворитки.

Ее гражданская позиция ограничивается сменой нарядов, но зато очень много экранного времени посвящается тому, чтобы показать, что она «не такая как другие женщины». Последние ей завидуют, а мужчины (и среди них, конечно же, виконты, графы и кардиналы) сочувствуют, но, кажется, просто потому что желают. Все это обозначает дистанцию и привилегированное положение избранного объекта мужского и властного (здесь - даже самодержавного) желания монарха по отношению к другим женщинам. Так, фильм совершенно игнорируют системные проблемы: врагами Дюбарри представляется не патриархальное несправедливое социальное устройство, а другие женщины-субъекты, в частности, будущая королева Мария-Антуанетта, о которой София Коппола сняла фильм, якобы вдохновивший Майвенн на «Жанну Дюбарри». Выбору интересной перспективы на историческую фигуру, концептуальному и контекстуальному фреймингу, впрочем, Майвенн стоило бы поучиться у Копполы или у недавнего фильма Йоргоса Лантимоса на сходную тему.

Анна Стрельчук, Канны, InterMedia