Цифровые технологии используются в музейной практике для решения самых разных задач. В настоящее время при поддержке Президентского фонда культурных инициатив музей-заповедник «Усадьба “Мураново”» совместно с IPQuorum и Российским государственным художественно-промышленным университетом имени С.Г. Строганова реализует проект создания динамичных 3D-моделей предметов мебели из своего собрания. А в калининградском музее Канта мультимедиа несут смыслообразующую нагрузку в самых важных экспозиционных залах. О том, как IT сопровождают посетителей в путешествии сквозь время, IPQuorum рассказала заведующая секцией музея Ольга Юрицына.

— Кафедральный собор — главный символ Калининградской области и редкий для России пример подлинной готической архитектуры. Как он выстоял, несмотря на все исторические перипетии?

— Такие сооружения строились на века. Одна из стен кёнигсбергского собора имеет толщину три метра, остальные — порядка полутора. За свою почти семисотлетнюю историю он переживал разные утраты, но такого разрушения, как в августе 1944 года, не знал. Остров Кнайпхоф, сегодня он носит имя Канта, по идущей из Средневековья традиции, был застроен очень густо. Английская авиация ковровой бомбардировкой превратила дома в груды развалин. Но в собор ни одна бомба не попала. Он погиб от пожара — мощное пламя ворвалось внутрь, и здание, щедро украшенное деревянным декором, выгорело дотла. Крыша рухнула, а изуродованные огнем стены остались стоять.

— Как удалось вернуть собору прежний облик?

— Все началось в 1992 году. Это можно было бы назвать чудом, если не знать, каких усилий это стоило замечательному человеку — Игорю Александровичу Одинцову, главному вдохновителю этого начинания и первому директору собора. Профессиональный строитель, он хотел вернуть ему былую красоту и величие. И то, что на дворе было начало 90-х, его не остановило. Многие считали это безумием — как можно говорить о восстановлении собора, когда рухнула экономика огромной страны. То, что сделал Игорь Александрович и его соратники, — подвиг. Получить бюджетные средства на эту затею было немыслимо. Составить полные списки всех, кто жертвовал деньги на восстановление собора, невозможно. Средства шли не только из России, но и из-за рубежа. Но помимо финансовой существовала еще одна проблема. Большая часть городских архивов во время войны была утрачена или вывезена. Документы, связанные с собором — чертежи, планы, фотографии, — в Калининград передавали из Германии и Польши. Без этого исторической достоверности при восстановлении добиться было бы невозможно.

— И когда здесь снова забурлила жизнь?

— Практически сразу, как только начались восстановительные работы. Привычной нам сегодня церемонии открытия с разрезанием ленточки не было. Стройка шла почти два десятилетия. И все это время здесь происходило немало событий. Сегодня такой подход в порядке вещей, а для того времени — решение нетривиальное. С самого начала запланировали, что тут будет концертный зал и музейная жизнь, но две небольшие часовни — православную и лютеранскую — тоже обустроили.

— Музей изначально выстраивался вокруг фигуры Иммануила Канта?

— Канта невозможно отделить от собора. Неподалеку располагался университет Альбертина, где он учился, затем долгое время преподавал. Изначально могила ученого находилась в так называемом профессорском склепе у стен собора. Впоследствии Канта перезахоронили в отдельной усыпальнице, чтобы выделить из сонма коллег. Ясно было, что философ станет смысловым центром экспозиции. Но расположив музей в историческом здании в центре города-острова, невозможно было обойти вниманием процесс формирования государственности на этой территории. Кёнигсберг — город Канта, он никогда не уезжал далеко и не покидал его надолго. Через его личность мы и представляем историю этого места. Дух экспозиции можно выразить тремя словами — «Философ. Город. Время».

— В музейную экспозицию входит и воссозданная знаменитая Валленродтская библиотека — исконная обитательница собора?

— Это одна из светских библиотек, разместившихся в храме. Когда собор стал университетской церковью, здесь находилась и библиотека Альбертины. После смерти канцлера Мартина фон Валленродта наследники обратились к настоятелю собора с просьбой принять под свой кров его книжное собрание. Под него отвели две комнаты на втором этаже южной башни. Дело в том, что в завещании канцлер наказал беречь библиотеку как зеницу ока. Первое собрание погибло в пожаре, охватившем его дворец, и он, как заядлый библиофил, начал все с начала. И наследники решили, что под зашитой мощных кирпичных стен библиотека будет в полной безопасности. Книгами, по специальному разрешению, могли пользоваться профессора и студенты университета, ученые из других городов, образованные горожане и даже путешественники. Во время войны библиотека была разрознена, что-то пропало, что-то обнаружилось в Москве, Ленинграде и других городах. После восстановления собора решено было воссоздать и Валленродтскую библиотеку. Часть книг удалось вернуть на родину. Они находятся в библиотеке Балтийского федерального университета имени Канта. А на воспроизведенных во всей красе резных дубовых полках научные сотрудники музея собирают новую библиотеку.

— Как создавалась коллекция музея?

— Формирование музейного собрания началось еще во время восстановления собора, но носило, скажем так, стихийный характер. Передавались отдельные предметы и целые коллекции: археологические находки, предметы декоративно-прикладного искусства, книги. И все это умещалось в промежуток от VII века до начала ХХI. Постепенно собрание упорядочивалось, получалась достаточно связная история города и его философа. Но оно было слишком традиционным по своей подаче. Необходимо было стряхнуть с него «пыль веков», сделать интересным человеку нашего века. Тем более что приближалось 300-летие со дня рождения Канта.

— Тут-то и настал звездный час для информационных технологий?

— Для нас это было спасением, возможностью интерпретировать события трехсотлетней давности, практически не имея предметов к экспонированию. Кант, как известно, своей семьи не имел, дом после его смерти был продан родственниками. Идти по пути демонстрации меморий мы не могли. К тому же это тоже не идеальный вариант, когда речь идет о посетителях, не выпускающих из рук гаджеты. Сделать так, чтобы давняя история была ему интересна, без использования нового технологического языка практически невозможно. И мы постарались внедрить в экспозицию мультимедиа и искусственный интеллект, не отказываясь от классических музейных подходов к подаче информации через текст и предмет.

— Открывая двери одного из залов, посетители попадают… на обед к мудрому философу. Почему для мультимедийной инсталляции был выбран именно этот сюжет?

— Во времена Канта званые обеды были в моде. Обычно они устраивались по какому-то поводу, а он, убежденный в том, что для здоровья полезно принимать пищу один раз в сутки, приглашал к себе гостей ежедневно. У него бывали не только люди ученые, но и военные, духовные лица, горожане — купцы, чиновники, с которыми ему было интересно общаться. Обед длился два с половиной-три часа, за столом говорили обо всем — от политики до землеустройства. Если можно так выразиться, происходило своего рода перекрестное опыление идеями. Об этих обедах пошла молва по всему Кёнигсбергу, а вскоре и за его пределами. Трапеза даже обрела литературную известность. Булгаков, правда, позволил себе перенести встречу Воланда с Кантом на завтрак. Видимо, Михаил Афанасьевич не знал, что по утрам философ лишь выпивал чашку кофе.

— В репертуаре московского театра имени Маяковского есть спектакль «Кант» по пьесе Марюса Ивашкявичюса, сюжетом которой стал обед у Канта.

— Постановка и вдохновила меня на идею инсталляции. Под этот проект мы выиграли грант от фонда Потанина. Воплощение заняло год, из них полгода — работа над нашим «спектаклем». Он позволил нам через гостей Канта рассказать и о нем самом, и о времени, в котором он жил, ведь в его доме бывали весьма незаурядные личности. Можно было взять другой сюжет, к примеру жесткий распорядок дня, которого он неукоснительно придерживался, или ежедневные прогулки в любую погоду по одному и тому же маршруту. Но все это говорило бы только о самом ученом. А нам хотелось представить, как люди жили, о чем думали, что происходило тогда в большом мире и как эти события отражались на провинциальном Кёнигсберге.

— Так кого же посетители увидят за столом великого философа?

— Увидят они только руки его гостей. Актеры калининградского драматического театра довольно основательно погружались в биографии своих героев, чтобы расцветить «роли» какими-то личностными красками. Все, кого мы собрали за столом, бывали у Канта, хотя не обязательно именно в таком составе: пастор Эреготт Андреас Васянски — он будет ухаживать за Кантом в последние годы жизни и оставит воспоминания о нем; талантливый химик и ботаник Карл Готфрид Хаген; военный советник Иоганн Георг Шеффнер — писатель, переводчик, известный просветитель; английский купец Джозеф Грин, близкий друг философа; поэт и педагог Иоганн Михаэль Гаман; бургомистр Кёнигсберга Теодор Готлиб фон Гиппель — писатель и критик, ставший прообразом Дроссельмейера из удивительной сказки Гофмана «Щелкунчик и Мышиный король». А еще мы ввели двух персонажей русского происхождения — студента и путешественника, образы собирательные, объединившие черты наших соотечественников, побывавших у кёнигсбергского мудреца.

— Финальным «аккордом» экспозиции стало самое, пожалуй, знаменитое высказывание Канта. Насколько сложно было выстроить вокруг него экспозиционное пространство?

— Это действительно было непросто. Мы назвали эту экспозицию «Гений места — гений мира». Кант — человек, ставший гением места еще при жизни. Он был известен далеко за пределами своего родного города, и известность эта, подобно волне, докатилась до нашего времени. Вместе с очень опытными музейными проектировщиками из Петербурга мы выстроили концепцию экспозиции по спирали. Человек входит в эту траекторию в момент похорон Канта, за гробом которого идет весь город, и увидев, что испытывали эти люди, задает себе вопрос, а почему смерть философа стала для них такой огромной утратой. В поисках ответа он идет по экспозиции, шаг за шагом продвигаясь по этой воображаемой спирали. И, достигнув центра, оказывается в пространстве, пронизанном энергией одного из самых известных постулатов Канта…

— … о звездном небе над головой и моральном законе внутри?

— Конечно! Эта цитата почти всегда используется в усеченном виде, и многие не очень понимают, что, собственно, хотел этим сказать философ. На самом деле высказывание намного длиннее, но, даже прочитав целиком, не так-то легко в нем разобраться. Мы рискнули привести его полностью и попытались, используя визуальный и музыкальный ряд, помочь нашим гостям если не понять, то хотя бы почувствовать, что́ Кант вложил в эту мысль. Человек — песчинка в этом мире, но он не имеет права потерять себя, потому что он — величайшее творение, облеченное волей и разумом, часть бесконечного мироздания.

— Что может удивить человека, выросшего на гаджетах?

— Информационные технологии позволяют говорить с ним на одном языке. В создании новой экспозиции принимало участие огромное количество замечательных специалистов — историки, философы, айтишники, музейные проектировщики. Мы подошли к делу очень серьезно. Но технологии, как мне кажется, только начало диалога с посетителем. Он идет в музей не просто за яркими впечатлениями, но за эмоциями, которые заставят его чуть иначе взглянуть на самого себя, а может быть, и на мир вокруг. Эмоциональный аппарат у каждого человека индивидуален. Одному в музее необходимо как можно больше текстовой информации, другому — интересно представленные артефакты, третьему — интерактив, ведь потребность в игре у взрослых ничуть не меньше, чем у детей. В нашей книге отзывов посетители порой оставляют сожаления о прежней экспозиции, а мы просто подали предметы в ином контексте. Вот почему мы стремимся в одном пространстве комбинировать как можно больше разных приемов подачи информации, чтобы они нашли отклик у разных посетителей.

— Можно задать вам каверзный вопрос?

— Что ж, попробуйте.

— Язык Канта чрезвычайно сложен для понимания. Неужели сегодня его философия интересна обычному человеку?

— Насчет сложности вы, конечно, правы. Мы специально включили в экспозицию медиамодули с высказываниями о Канте выдающихся людей, которым тоже пришлось приложить усилия, чтобы разобраться в его теории. Есть у нас и специальный модуль, который мы назвали «Кантоведение», где большой друг нашего музея доктор философских наук, профессор философского факультета МГУ Вадим Александрович Чалый рассказывает простым языком о том, что представляет собой учение Канта и почему оно сегодня важно. Но есть у нас и еще один модуль — «Народное кантоведение», когда на темы, связанные с научными изысканиями Канта, его образом жизни, с большой охотой рассуждают обычные люди. У этого экрана всегда стоят посетители.

— Вы вскользь упомянули, что при подготовке экспозиции был использован искусственный интеллект. Каким образом?

— Он живет у нас в… портрете Канта. Хотелось дать возможность нашим гостям пообщаться с философом лично, и мы визуализировали прижизненный портрет, написанный Иоганном Готлибом Беккером в 1768 году, когда философу было 44 года. Вопросы задают самые разные, для ответов используются подлинные высказывания Канта. Завершается разговор фразой «Будьте счастливы, любезный друг, в стремлении к истине».

— Насколько широко ваш музей использует ИИ?

— Возможности современного ИИ помогают корректировать информационные тексты. Это неплохой инструмент, но не панацея. Темой одного из роликов «обеда у Канта» — мы поместили его в 1800 год — стали технологии. Гости размышляют о XIX веке, в который они вступают, и спрашивают хозяина, заменит ли ученых, и его в частности, некий технологический разум. Опираясь на работы философа, ИИ предположил, что Кант ответил бы: такой разум должен иметь внутри себя такой же нравственный закон, что и человек.

Виктория Пешкова