ИГОРЬ КОРНЕЛЮК: "СЕРДЦЕ У МЕНЯ ГОРЯЧЕЕ, ГОЛОВА КУЧЕРЯВАЯ"

(О ШОУ-БИЗНЕСЕ)
"Знаете, я сознательно перестал участвовать в большом проекте, который называется отечественным шоу-бизнесом. Мне это неинтересно! Есть такие люди, которые ходят из одного ток-шоу в другое, лишь бы засветиться на телевидении. Зрители могут не знать, что этот человек в жизни сделал. Зато его лицо хорошо пропиарено. Так жить я не хочу! Для меня сейчас гораздо интереснее работать в кино или писать музыку к спектаклям. А еще моя мечта — написать оперу. Песня как жанр стала для меня узка. Моя публика со мной, и я не боюсь, что буду забыт или что мои произведения не дойдут до людей. Я не ожидал, что зритель так полюбит песню "Город, которого нет", написанную для сериала "Бандитский Петербург". До сих пор получаю тысячи писем с благодарностью. Однажды пришло письмо из Израиля: "За эту песню я поставила бы вам памятник из чистого золота в натуральную величину". Я ответил, мол, конечно, спасибо, но мне такой памятник не нужен, а если вам некуда девать деньги, то пришлите их мне. Обещаю вам, что потрачу их на музыку, на творчество. Ответа так и не получил (Смеется.)".
(О НОВЫХ И СТАРЫХ КИНОПРОЕКТАХ)
"Сейчас уже закончил работу над фильмом "Мика и Альфред" по роману Владимира Кунина. Одну из главных ролей в нем играет Майкл Йорк. И работаю над фильмом Владимира Бортко "Тарас Бульба". Это было непросто. Я долго не мог найти для "Тараса" главную тему. Хотелось чего-то героического, без примеси иронии, сарказма и стеба. Судить не мне, а зрителю, но, по-моему, получилось то, что нужно. Вообще писать музыку для кино трудно. Помню, как работал над сериалом "Идиот". Мне хотелось, чтобы в простой мелодии отражался образ князя Мышкина — один из самых сложных, как мне кажется, образов в мировой литературе. Мучился, чувствовал себя землекопом, который копает лопатой Ленинградский метрополитен. Каждую ночь мне снился Федор Достоевский, который насмехался надо мной, показывал язык. И когда уже отчаялся и хотел отказаться от проекта, ко мне пришли первые четыре ноты. Тогда я сел за компьютер и написал музыку. Этой же ночью ко мне снова явился Федор Михайлович и сказал: "Смотри-ка, справился!" Ну, если уж сам писатель одобрил, значит, действительно, что-то получилось…"
(О ПРЫЖКАХ НА ВЫСТУПЛЕНИЯХ)
"Сейчас, конечно, прыгать так не могу. Ну, на два метра, может, и прыгну, но не больше. (Смеется.) А все это происходило от излишней эмоциональности. Сердце горячее, голова кучерявая… Со спортом я сегодня дружу только как зритель, да еще в бассейне по утрам плаваю. А раньше сам в теннис играл. Перестал, потому что времени не хватало. Было весело, когда я вел передачу "Папа, мама, я — спортивная семья". Такой толстенький, вовсе не спортивный человек, ведет спортивную программу. (Смеется.) Знаете, я ведь ем мало, но все равно вес сбросить не могу, такой уж "обмен вещей" в организме. Хотя в юности я был таким худым, что напоминал суповой набор. Очки весили больше, чем я сам, а в кармане нужно было держать мелочь, чтобы ветром не унесло. Поправляться я начал, когда мне исполнилось 25 лет. Помню, стою перед зеркалом в концертном зале "Россия" в Москве и спрашиваю: я что, толстым стал? Мне отвечают, мол, да, покрупнел. С этого момента и начал толстеть".
(О ВДОХНОВЕНИИ)
"Я никому не завидую. Вижу, что сегодня в шоу-бизнесе есть люди гораздо успешнее меня, но не хотел бы поменяться с ними местами. Я делаю то, что хочу. Петр Чайковский говорил: вдохновение — это штука, которая не любит посещать ленивых. Это по молодости многое дается легко. Тебе как бы свыше дают понять, что ты талантлив. А потом это нужно отрабатывать. В молодости ты увидел симпатичную девушку с красивыми ножками — и у тебя уже вдохновение, ты уже пишешь. А сейчас ты можешь на нее пялиться часами — и ничего не происходит. Нужно садиться за инструмент и работать, искать ноты, между которыми пробежит искра! Я каждый день спускаюсь в свою студию в надежде, что когда-нибудь мне удастся сделать что-то такое, что останется после меня".
("Теленеделя", 14.11.08)