(О СТИВЕ ДЖОБСЕ)

«Я думаю, отчасти понимание Джобса как гения – мир праху его, в своем деле он был действительно блестящ – идет от неискоренимого желания чувствовать причастность к великому. Но раньше сопричастность рождалась от чтения значительной книги, просмотра серьезного фильма или прослушивания, допустим, Баха. Собирается семья в выходные, одевается празднично и едет в храм слушать орган – «Страсти по Матфею». Сегодня, не собираясь семьей, любые пользователи посредством трех кликов запускают себе Баха в трактовке хоть Клемперера, хоть Баршая – и всё, они причастны к искусству.

Человека, который им подарил эту возможность – а также шанс подключиться к интернету откуда угодно и узнать мнение миллиона непрофессионалов обо всем на свете, – люди склонны считать великим, хотя никакого качественного скачка, о котором столько говорят, не произошло. Точней, произошел скачок назад, интернет убил в человеке самодостаточность. Известен случай, когда американка не смогла доехать из супермаркета до дома. Пятьсот метров. Но она ездила всю жизнь по gps-навигатору, а он возьми да и сломайся. Беспомощность без сети – нормальное состояние современного человека, и есть даже новая болезнь – ухудшение памяти, потому что привыкли полагаться на сеть. А зачем помнить, если можно в любой момент заглянуть и проверить? Зачем стихи учить? Зачем запоминать телефоны? Доступность всего и триумф дилетантов – вот главный символ эпохи».

(О ПРОСМОТРЕ ФИЛЬМОВ В СЕТИ)

«Вы замечали эту особенность сетевого просмотра? У вас открыто пять окон, в одном фильм, в другом скайп, в третьем поисковик, еще вы текст какой-то одним пальцем набиваете и за ценами следите. Пятнадцать минут смотришь – выключаешь: все понятно. По себе знаю. Сетевой зритель ни одного длинного плана не выдерживает. Подавляющее большинство к двадцати годам в принципе неспособны сосредоточиться на одной теме дольше трех минут».

(О РАСКОЛЕ СРЕДИ ЗРИТЕЛЕЙ НА ДВЕ ВЕТВИ)

«Даже две ветки эволюции, думаю я. Вот с этого места все очень интересно. Я бы назвал эту новую элиту тихими людьми, людьми молчания. Потому что их пока не очень видно. Но эволюция действительно пойдет двумя путями: большинство – путем упрощения, почти наглядной деградации, а меньшинство оставит себе и настоящее искусство… и бессмертие. В прямом, потому что 150-летняя продолжительность жизни – вопрос ближайших двадцати лет. Но, конечно, это будет не для всех. Во всем мире настоящая культура, наука и бессмертие достанутся интеллектуальной и финансовой элите, а у нас политической».

(О ПОЛИТИКЕ)

«Да какая разница: Путин – не Путин… Интернет как раз помог бы так называемой социализации, молодежь объединится и скинет так называемых двоих, как в Каире, – толку-то? Кто здесь сможет научить, что свободы не бывает без ответственности? Назад в догму никто не рвется…

Люди только сейчас начинают доходить до того, что у каждой страны свой генокод, геном, только расшифровывать его не хотят. В биологии уже расшифровали, а в культуре и социологии не могут смириться с тем, что универсальных рецептов не существует.

У России свой генокод, к которому Путин не имеет никакого отношения. Это страна шестнадцатого века – такой была, такой осталась. При нас было другое, это называлось советской властью, хотя было по сути инквизицией. Только у инквизиции было три века, а тут все уложилось в семьдесят лет, почему и происходило с такой интенсивностью. Советская власть прижала зверя раскаленной решеткой. И никому не объяснишь, что при всех ее издержках и кошмарах она была все-таки рывком вперед, в будущее, ко временам, когда зверь дикости и эгоизма будет загнан на место. Сейчас он вырвался и ликует. Никакого атеизма при советской власти не было – это было то же православие с той же нетерпимостью к инакомыслию и призывом «верить, а не размышлять», только поставленное с ног на голову».

(О РЕЛИГИИ)

«Интересный вопрос, ответ на который дал в дневниках Ключевский, первоклассный наш историк и философ: «Целые века греческие, а за ними и русские пастыри и книги приучали нас веровать, во все веровать и всему веровать. Нам твердили: веруй, но не умствуй. Мы стали бояться мысли, как греха, пытливого разума, как соблазнителя, раньше, чем умели мыслить, чем пробудилась у нас пытливость. Потому, когда мы встретились с чужой мыслью, мы ее принимали на веру. Вышло, что научные истины мы превращали в догматы, научные авторитеты становились для нас фетишами, храм наук сделался для нас капищем научных суеверий и предрассудков… Под византийским влиянием мы были холопы чужой веры, под западноевропейским стали холопами чужой мысли. (Мысль без морали – недомыслие; мораль без мысли – фанатизм.)».

Из католического богословия вышла вся европейская философия и культура, а русское богословие практически не существовало, ибо, получив Святое Писание в переводе на славянский язык, мы лишены были всей базы: Платона и Аристотеля, Плотина и Григория Богослова – ведь отцы церкви говорили на греческом, латинском и иврите. Свободная богословская дискуссия, риторика, софистика – все это досталось католикам. Мы же получили требование верить, не рассуждая. Вы историю Максима Грека знаете? Рассказываю. Кстати, я это вычитал в книге «Выбирая свою историю» – из серии, которую финансировал «ЮКОС». Так вот, Максим был действительно грек, книжник. Он был на Флорентийском Соборе, в Италии, где стал свидетелем огненных проповедей Савонаролы. После этого принял монашество на Афоне. Василий III послал на Афон просьбу – пусть отправят в Россию игумена Савву для перевода богослужебных книг. Савва старый был, послали Максима. Он по-русски не знал, выучился тут.

Перевел Псалтирь, исправил богослужение. Но, не ограничиваясь этим, стал критиковать русскую жизнь: власть ему не нравилась, в полемике иосифлян с нестяжателями встал он на сторону нестяжателей, утверждал, что у церкви не должно быть имущества никакого… Запретил Василию разводиться… Его обвинили в ереси и сослали в Иосифо-Волоцкий монастырь. Посадили на цепь. Монахи из Афона пишут: верните нам нашего, он вам все равно не нужен! Нет – держат. Перевели в тверской Отроч монастырь, с некоторыми послаблениями (там настоятель его очень чтил за аскезу и ученость). Потом – в Троице-Сергиев монастырь, когда уж все восточные патриархи за него попросили. И вот приезжает туда Иван Грозный: желаю видеть святого старца. Святой старец вместо умиления и благодарности выдал ему все, что он думал про власть и про его далеко идущие планы, а напоследок предсказал, что если не покается, то сын его умрет. Что и случилось. И вместо того, чтобы отпустить его на Афон, как он о том просил, его снова заперли, хоть и не на цепи уже. Он так и умер в России и прославлен как святой. Очень всё об апельсинах мечтал перед смертью, но так и не попробовал их больше никогда».

(О ФИЛЬМЕ «ГЛЯНЕЦ-2», КОТОРЫЙ ОН СНИМЕТ ПРО НОВУЮ РОССИЙСКУЮ ОПРИЧНИНУ)

«Опричнина ведь – совершенно русское явление, неизменное на протяжении пяти веков. Предполагаю, что это будет малобюджетная картина на двоих, несколько в духе бергмановских «Сцен из супружеской жизни». Если помните, по сюжету «Глянца» героиня выходит замуж за сравнительно молодого олигарха, а во второй части они оказываются в Лондоне. Я встречался там с Чичваркиным, с другими беглецами, вынужденными бежать от произвола оборотней-опричников. Они рассказывали, что у русских в Лондоне часто появляется специфическая болезнь: немеет левая рука, покалывает в пальцах… Врач одному из них так и сказал: «На вас уголовное дело в России?» Он: «Да, а что?» – «Да ничего, это у многих...» Кардионевроз такой. А возбуждаются эти дела с единственной целью – отнять бизнес. И ничего тут не сделаешь, шестнадцатый век. Посадками это не решается, а вот телесные наказания…»

(ЛЮБИТ ЛИ ВОСТОК)

«Ну а как не любить? В нем есть терпимость, которой Запад не понимает. Основа Запада – экспансия, основа Востока – терпение, мудрость, искусство выжидать. Заметьте, что Востоком обычно увлекаются в зрелом возрасте, и Запад ведь им тоже переболел: модерн, Бердслей – японской живописью, весь французский экзистенциализм – дзеном… Я уж не говорю о том, как бредили тем же буддизмом весь американский рок, Сэлинджер, битники… Лучшее, что есть в западном искусстве ХХ века, – от Востока».

(КАКАЯ ИЗ ЖЕНЩИН КИНОМИРА ПРОИЗВЕЛА НА НЕГО НАИБОЛЬШЕЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ)

«Отвечаю абсолютно честно: все женщины решительно. На то они и были лучшие, чтобы производить впечатление. Как можно сравнивать свои болезни? А ведь это и была всякий раз болезнь. Сейчас любовь признали психической патологией, и это в самом деле такая же патология, как и гениальность. Я себя не помнил, не понимал, что делаю. Об этом сняты у меня «Любовники Марии», где у героя буквально крыша едет, вплоть до того, что с самой любимой и желанной женщиной он не может ничего. Как я в первую ночь с Машей Мериль – ведь она не Мериль, она княжна Гагарина, представляете себе – княжна (и это в 1967 году!), – что в моей голове и душе творилось – красавица, на которую я мог только любоваться. Что, не болезнь? Потом было все, но сначала я просто был парализован любовью, тронуть ее боялся. Только теперь у меня проснулся кое-какой здравый смысл, и то не до конца…»

(ОБ ИИ САВВИНОЙ)

«Про Ию точнее всех сказала Раневская: «Помесь гремучей змеи с колокольчиком». На съемочной площадке «Аси» она не успокаивалась, пока не изводила всех. Любыми придирками – камера не там, сценария нет… Сценария в самом деле не было, картина снималась импровизационно, поскольку реального колхозника роль учить не заставишь, а я снимал настоящих деревенских, таково было условие. Ия белыми своими глазами смотрела на всех, ругалась дико, а когда наконец срывалась вся группа – она становилась ангелом и начинала гениально работать. Ей надо было сначала всех сделать несчастными, а потом включался колокольчик. Мы очень дружили, у меня сохранились ее письма – тогда ведь еще писали письма, а не эсэмэс… Никогда не забуду, в каких выражениях Ия отказывалась играть в «Курочке Рябе»: «Андрей, е.т.м., ты о…л, б…, как это можно – у тебя в сценарии все русские люди разговаривают матом!!!» И хорошо, что она отказалась играть во второй серии, в «Курочке Рябе». Там нужна была трагикомическая актриса, а Ия совсем не клоунесса. Да и кто клоунесса? Мазина – идеально… А у нас только Инна Чурикова».

(О «ЦИТАДЕЛИ»)

«И вы об этом! Ни один самый сильный режиссер ничего не сделает со слабым сценарием».

(ЗА ЧТО ТРАВЯТ «ЩЕЛКУНЧИКА»)

«Торжество политкорректности, вероятно. Людям не нравится, когда открытым текстом говорят о нынешнем состоянии европейского и нашего общества, к которому лучше всего подходит слово «крысификация».

(«Собеседник», 20.10.11)

Актерская игра Хоакина Феникса в «Мастере» Пола Томаса Андерсона в любом случае будет оценена премией  «Оскар», считает Vulture, впрочем, сам актер пренебрежительно отзывается о призе Американской киноакадемии.

Так, он сообщил в интервью изданию Interview: «Думаю, что это полная чушь. Я не хочу быть частью этого. Я в это просто не верю. Это морковка, но худшая на вкус из всех, что я пробовал. Это полностью субъективная награда… И самая глупая вещь во всем мире».

Брэд Питт признался, что упустил возможность поработать с актрисой Айшварией Рай в картине «Троя», но заявил, что всегда хотел записать танцевальный номер в стиле Болливуда.

Таким образом, популярный голливудский актер присоединился к Тому Крузу и Хью Джексону, звездам, которые в свое время выражали желание работать в Болливуде.

— Индийский кинематограф, кажется, неплохо развивается. Я бы с радостью поработал в Болливуде, в этих картинах много драмы и цвета. Пока неизвестно, когда я решу отправиться в Болливуд и сняться в этом танцевальном номере со всеми актерами на заднем плане, — сообщил в интервью Брэд Питт.

Исполнитель роли доктора Ватсона в обеих картинах Гая Ричи о знаменитом сыщике Джуд Лоу сообщил в интервью Collider, что он и Роберт Дауни-младший были бы не прочь сняться в третьей части «Шерлока Холмса». 

Напомним, что вторая серия собрала в мировом прокате более $540 млн, а студия Warner Bros. уже наняла сценариста Дрю Пирса («Железный человек») для работы над третьей серией.

— О третьей части уже идут разговоры, я знаю, что обсуждается сценарий, но Дауни и я, мы очень занятые парни. Впрочем, мы бы хотели сняться в третьей серии. Мы очень счастливы работать вместе, — сообщил Джуд Лоу.

(Totalfilm.com, 18.09.12)