Петр Налич: «Я к мюзиклам вообще отношусь с большим предубеждением»

О СПЕКТАКЛЕ «СЕВЕРНАЯ ОДИССЕЯ»

— В июне прошлого года ко мне обратилась режиссер Екатерина Гранитова и предложила принять участие в этой замечательной постановке. Она дала мне почитать сценарий Петра Луцыка и Алексея Саморядова «Северная одиссея», который меня поразил, подкупил, пленил — в общем, очень понравился. Это такая приключенческая история. 1989 год, развал советской империи, пионеры российского предпринимательства снаряжают караван контрабандного спирта через всю Сибирь. Сопровождать груз соглашается опытный проводник из местных и собирает свою команду.

По пути на Чукотку караван сталкивается с патрулями и бандами, а после ряда перипетий эти трогательные, в меру дикие сибирские казаки переходят Берингов пролив по льду и оказываются на Аляске, откуда с пьяными геологами улетают в Калифорнию.

В общем, получается такой вестерн-истерн, параллельно с которым разворачивается, естественно, романтическая история. Кроме замечательного сюжета меня совершенно поразил язык — остроумный, ироничный, легкий, но вместе с тем эпичный, сказочный. Именно благодаря ему история не скатывается ни в мелодраму, ни в боевик.

О МУЗЫКЕ К ПОСТАНОВКЕ

— Я прочел сценарий и сделал около полутора десятков заготовок — музыкальных настроений, можно сказать, на каждое из которых потом написал по композиции. В процессе они изменялись, соединялись между собой, пока не пришли к нынешнему виду. Где-то это стилизация под казачьи песни, где-то что-то совсем восточное, тундровое — с одинокими длинными нотами на сопрано-саксофоне и блок-флейте. Когда же действие перемещается в Америку, музыка становится более ритмичной, солнечной, соул-джаз-фанковой.

ОБ АССОЦИАЦИЯХ С БАЛКАНСКОЙ МУЗЫКОЙ

— (Смеется.) Это, очевидно, из-за моей фамилии и песни «Guitar». Нет, я очень люблю балканскую музыку, но она не сильнее влияет на меня, чем, скажем, музыка латиноамериканская, всякие тангообразные вещи. Следов итальянской, африканской музыки у меня тоже хватает. Но с другой стороны, я всегда очень интересовался и северными направлениями — восточносибирским, чукотским фольклором. Я всегда любил казачью и вообще русскую народную музыку. Когда учился в Гнесинке, то периодически слушал пение студентов фольклорного отделения. Иногда это бывали песни, у которых невозможно даже вычленить мотив — так красиво и так сложно! Ни на что не похоже, совершенно потрясающе. Причем более известные в народе песни донского казачества легче ложатся на ухо, а вот как раз сибирские — куда более сложные и интересные.

О МЮЗИКЛАХ

— Я, честно говоря, к мюзиклам вообще отношусь с большим предубеждением — не припомню постановок, кроме «Иисуса Христа — суперзвезды», которые мне хотелось бы пересматривать и переслушивать целиком. Что же касается нашего спектакля, то его даже по формальным признакам нельзя назвать мюзиклом хотя бы просто из-за отсутствия выходных арий. При этом музыки очень много — на протяжении двухчасового спектакля мы играем примерно час.

Правда, значительную часть времени это не столько композиции, сколько звуковая стена, подклад к драматургии, хотя есть и несколько песен.

(Ярослав Забалуев, «Газета.ru», 16.09.15)