Дженнифер Лоуренс: «В Голливуде все называют меня обжорой»

ОБ УХОДЕ ИЗ ДОМА

— Я не из Голливуда, я из Кентукки, а Кентукки — это не то место, где родители говорят своим детям: «Ты должна стать знаменитой». Так что когда в 14 лет я заявила, что еду в Нью-Йорк, чтобы стать актрисой, родители сказали мне: «Ну уж нет». Но у меня были деньги, которые я заработала сиделкой, и я сказала: «А я все равно поеду».

О ЖЕЛАНИИ СТАТЬ АКТРИСОЙ

— В младших классах я была патологической лгуньей — как будто все время хотела кого-то переиграть. Если я слышала, как кто-нибудь жалуется: «Боже, как болят мои ноги», — я тут же говорила: «Ноги? Мне должны ампутировать обе на следующей неделе». Однажды моя мать пришла в школу, а ей говорят: «Мы так соболезнуем Дженнифер по поводу ног». Мать отозвала меня в сторону, и я выложила ей все свое вранье: «А еще я говорила, что наш отец плавает на барже, что мы были когда-то миллионерами, что ты снова беременна, что мне ампутируют ноги на той неделе и что по выходным я стерилизую кошек и собак». Но теперь, когда я стала актрисой, я могу больше не лгать.

ОБ УСПЕХЕ

— Успех не означает, что ты можешь работать меньше и обращаться с людьми как с дерьмом.

О СТИЛЕ

— Никакая я не икона стиля. Я человек, которого к красной дорожке готовят настоящие профессионалы, приговаривая: «Пляши, обезьянка, пляши».

О СВОЕМ «ОСКАРЕ»

— Вначале я хотела поставить его у себя дома, но потом его увидела мать и, типа, «теперь он мой!» Кажется, он стоит у нее на пианино.

ОБ ИЗВЕСТНОСТИ

— Известность — это когда ты вдруг понимаешь, что не можешь пойти в магазин за бананами. И не потому, что тебе лень оторвать задницу, а потому, что вчера ты уже ходила туда и на тебя кинулся какой-то псих, умоляя с ним сфотографироваться.

О ДЕТСКИХ УВЛЕЧЕНИЯХ

— В детстве я убивала сверчков, потому что они скакали по моей комнате и сводили меня с ума. Я думала о том, чтобы оторвать одному из них голову и оставить на пороге как предостережение остальным. Но сверчки не поймут таких знаков. Вот крысы поймут. Крысы — умные ублюдки.

О ЕДЕ

— В Голливуде все называют меня обжорой. Я считаюсь толстой, потому что жру, как пещерный человек. Кажется, я единственная актриса, которая избежала слухов об анорексии.

Ненавижу диеты. Если кто-то при мне говорит слово «диета», мне сразу хочется сказать: «Иди и трахни себя сам».

О СТРАХАХ

— Мой самый большой страх — петь перед людьми. И еще я ужасно танцую — примерно как Микки-Маус на электрическом стуле.

О ТАЛАНТАХ

— Я умею очень быстро ссать. Это мой талант. Это я умела всегда.

(Esquire, 17.05.2016)