О ТОМ, ЧТО В ЕЁ ЖИЗНИ БЫЛО МНОГО ПРОБЛЕМ И БОЛИ

— Это правда. В том числе боли физической. Например, мало кто знает, как я страдала от адских болей в шее. У меня защемило нерв в результате стресса. И только благодаря помощи удивительного врача с уникальной методикой постепенно удалось восстановиться, боли исчезли.

О РАБОТЕ С ПСИХОТЕРАПЕВТОМ

- Множество лет, не буду скрывать, я посещала психотерапевта. К моему великому несчастью, эта женщина умерла от инфаркта. Это стало большим личным потрясением для меня. Еще одной потерей в жизни… Тем более, все случилось вскоре после развода с Брэдом, безумная тогда была ситуация… Но, к счастью, мой терапевт научила меня за четыре года, что я с ней работала, справляться с очень важными проблемами. Преодолевать гнев, ярость, злость, учиться выплескивать эти эмоции, не боясь быть убитой в ответ, понимаете? Раньше я многое держала в себе. Такое поведение называется пассивно-агрессивным. Когда думаешь, что лучше ничего не говорить, промолчать. Но это приводит лишь к пассивному выражению агрессии, накопившейся внутри тебя. Нельзя беситься от ярости, устраивать истерики, наливаясь краской так, что вены вздуваются, пугать людей. Но и прятать голову в песок тоже нельзя. У меня ушли годы на то, чтобы научиться всему этому…

О САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ В РАБОТЕ

— Я привыкла все держать под личным контролем. Это тоже одна из моих проблем, с которой я успешно — надеюсь — продолжаю бороться. Мое детство было настолько лишено всяческого порядка и нормальных правил, что когда я выросла и сумела из этого хаоса вырваться, маниакально стараюсь контролировать все, что можно и нельзя. Мне до сих пор приходится на площадке прикусывать свой язык. Особенно если режиссер не очень хороший. Такие режиссеры обычно истерят, вместо того чтобы решать проблемы по мере их поступления, и почему-то считают, что их страдания и неумение решать проблемы должны отражаться на всех участниках процесса. Вот я и стараюсь помалкивать, даже если знаю, как можно было бы с этим справиться.

О ДЕТСТВЕ И ДИСЛЕКСИИ

— Знаете, я не виню во всем родителей. Важно, что я сумела найти себя, стать актрисой, пробиться и так далее. Несмотря на множество препятствий. У меня ведь была дислексия. Но самое ужасное, что узнала я о ней очень поздно. Мне было за двадцать, когда я пришла к окулисту проверить зрение. Вот тут-то и выяснилось — мои проблемы со зрением тоже связаны с этой болезнью или особенностью. Я тогда ужасно расстроилась. Не столько из-за самого факта и диагноза, сколько из-за того, что поздно его узнала. Ведь знай я об этом еще в детстве, скольких драм, трагедий и переживаний могла бы избежать! Я же пребывала в печальной уверенности, что глупа и ни на что не способна. Вечно страдала из-за заниженной самооценки. Если бы я знала, в чем на самом деле причина моих не слишком великих успехов в учебе, например! Но меня тем не менее любили в школе. Я была забавной и умела всех рассмешить. Мало читала, мало знала, но хорошо рисовала, рукодельничала и конечно же выступала на сцене! Вот где мои недостатки превращались в достоинства! (Смеется.)

О МАТЕРИ И ДРУГИХ РОДСТВЕННИКАХ

— Никто не безупречен. Нет идеальных людей. Человеческие существа ошибаются. Мама была красавицей. Моделью. Когда я смотрела на нее, понимала, что никогда мне так не выглядеть. Но это же не ее вина, что я родилась не такой роскошной красоткой, как она? Нужно уметь прощать. Это заложено в человеческой природе. Знаете, я очень любила свою бабушку, папину маму. Она жила в Греции. И я ездила к ней на каникулы, потрясающе проводила время среди своих греческих родных. Добрые, веселые, сердечные, красивые люди, особенно бабуля. Она была моей отдушиной. Но она же и причинила мне страшную боль. Ее смерть — а мне тогда был 21 год — стала одной из первых трагедий в моей жизни… Первой настоящей потерей…

О ТОМ, УСПЕЛА ЛИ МАМА ПОСМОТРЕТЬ ФИЛЬМ «НЕСНОСНЫЕ ЛЕДИ»

— Мама смотрела все мои фильмы. Не скажу, что я всегда праздновала вместе с ней День матери. Но в последние годы я обязательно маму поздравляла… Мама осталась очень рано без мужа и растила меня и брата одна. Многие, кстати, в ее поколении были матерями-одиночками. Что касается фильма, то приглашение от режиссера «Красотки», да еще возможность сняться в комедии вместе с самой «красоткой» Джулией Робертс — от такого не отказываются. Я поклонница фильмов Гэрри Маршалла — «Странная парочка», «Счастливые дни», «Сбежавшая невеста». Поэтому согласилась, практически не прочитав сценария.

О РАБОТЕ С ДЖУЛИЕЙ РОБЕРТС И КЕЙТ ХАДСОН

— Я знаю Кейт лет двадцать. И Джулию примерно столько же. Мы не то чтобы близкие подруги, но приятельствуем и хорошо относимся друг к другу. Это вообще великое счастье в наше время — получить роль в романтической комедии, да еще в компании звезд этого жанра. К тому же, я сыграла за свою карьеру множество мамочек. И у меня много подруг-мамочек. Материнство — невероятное дело. И мои чувства в отношении этого, поверьте, нисколько не меняются. Я хотела и хочу ребенка. Но это очень личное… Предельно личная тема. Я не могу, не скрою, публично эту тему с кем бы то ни было обсуждать. Будущее непредсказуемо. И я не знаю и не могу знать наверняка, что мне в нем уготовано.

О ТОМ, КАКИЕ КАЧЕСТВА ЕЙ ДОСТАЛИСЬ ОТ МАМЫ

— У мамы и моего отца было потрясающее чувство юмора. Известно же, родиться без чувства юмора — большая неудача. Похоже, я унаследовала от них обоих умение посмеяться. В том числе над собой. К счастью, у моего мужа Джастина тоже редкостное чувство юмора. Он самый смешной и смешливый человек из всех, кого я когда-либо встречала в своей жизни. Мы отпускаем шутки в адрес друг друга и смеемся до упаду. Причем в наш век доводящей до исступления политкорректности позволяем себе не обращать на многие глупости внимания. Мне очень повезло с мужем и в этом плане тоже. К тому же смех, как известно, продлевает молодость и жизнь. Итак, что я ненавижу в себе? Я ужасно нервничаю за рулем. И моя мама всегда ужасно нервничала и даже кричала, когда я вела машину. Она вообще была очень критически настроена по отношению ко мне и обладала к тому же от природы бурным темпераментом.

О ТОМ, ЧТО ОНА В ДЕТСТВЕ СКРЫВАЛА ОТ МАМЫ

— Я таскала из ее сумочки доллары. В смысле, один доллар стащу, а сама пребываю в ужасе и уверенности, что украла гигантскую сумму! (Смеется.) Тратила на видеоигры в ближайшем магазине.

О БРАКЕ С ДЖАСТИНОМ ТЕРУ

— Если бы не чувство юмора Джастина, наверное, все было бы значительно сложнее! (Смеется.) Он самый легкий в общении мужчина из всех, с кем меня сводила судьба. И абсолютно уверенный в себе, чувствующий себя комфортно таким, какой есть. И я, соответственно, себя с ним чувствую комфортно. Практически нереально такого в наше время встретить.

О ПОДДЕРЖАНИИ КРАСОТЫ

—​ Да уж, красота требует постоянных забот. (Смеется.) Что ж… Я пять раз в неделю тружусь в фитнесе, отказалась от сахара и всего, где он содержится. Обычная моя еда — зеленый салат с кусочком протеина, как я это называю. Белое мясо курицы или индейки. Или же куриный бургер, приготовленный на гриле, завернутый в листья салата. Но все-таки только 80 процентов в моем рационе — необходимые блюда, а остальные 20 процентов — это удовольствие. От чего отказаться я не смогу никогда — от коктейля «Маргарита» и гуакамоле — это мексиканская «замазка» на основе очень жирного авокадо. Авокадо ведь по количеству жиров превосходит майонез. Благодаря этой диете я чувствую себя значительно лучше, чем когда мне было сорок лет. Не только физически, но и ментально. А уж по сравнению с юностью, молодостью и сравнить нельзя насколько. Вы заметили, сейчас много женщин, кому стукнуло 50, а выглядят они потрясающе, просто фантастически? Все потому, что мы, женщины, после того, как переходим рубеж в сорок лет, начинаем заботиться о себе гораздо больше. Во всяком случае, так должно быть. Недавно услышала от одного мужчины, совсем не юного: «Да, в наши дни женщины за сорок выглядят вполне симпатичными!» В голосе — милая снисходительность с легкой примесью удивления. (Смеется.)

О ТОМ, ЧТО ВСЕ ФУТБОЛКИ ОНА ОТДАЁТ ПОРТНИХЕ НА ПЕРЕДЕЛКУ «ПОД ЭНИСТОН»

— Правда. Люблю, когда вещи идеально на мне сидят, даже футболка или, простите за интимную подробность, трусы — а я люблю, например, носить мужского типа нижнее белье, «боксеры».

О СВОЁМ ОБЫЧНОМ ДНЕ БЕЗ СЪЁМОК

— Встаю в восемь утра, гуляю в саду со своими собаками. Кормлю их, пока варится мой кофе. Занимаюсь в своем тренажерном зале. Читаю. Встречаюсь с людьми по разным делам. Люблю оставаться поздним вечером одна. Слоняться, лентяйничать. Пустяками заниматься. В доме пусто, красиво, тихо. Ложусь не раньше полуночи. Было время, когда я бесконечно работала. Без перерыва. Бралась за все. В том числе за проекты, о которых немного стыдно вспоминать. С тех пор как в моей жизни появился Джастин, я стала еще более разборчивой. Не советую молодым актрисам сжигать себя. Нужно уметь вовремя останавливаться, делать паузу.

О ВЕРОЯТНОМ ПРОДОЛЖЕНИИ СЕРИАЛА «ДРУЗЬЯ»

— Нет. Это невозможно. Прошлое должно оставаться в прошлом. Какую бы ностальгию мы ни испытывали.

(Элла Тиммс, «7 дней», 13.07.16)

Юлия Снигирь стала героиней очередного выпуска YouTube-шоу «Света вокруг света». Премьера состоялась 15 февраля 2025 года.

- На экране она часто воплощает образы холодных неприступных красавиц, но в жизни Юля очень ироничная, остроумная и отзывчивая собеседница, которая с легкостью подхватывает любую тему, - говорит ведущая Светлана Бондарчук.

Светлана и ее гостья обсудили один из последних громких проектов с участием Снигирь – фильм «Мастер и Маргарита». Юля напомнила, что была утверждена в проект еще с другим режиссером (Николаем Лебедевым), когда Мастера мог сыграть Максим Матвеев. Когда же режиссерское кресло занял Локшин, то он отменил весь каст, кроме Снигирь, а одним из главных претендентов на роль был Юра Борисов (который, по ее словам, переживал из-за их разницы в возрасте), но Юля была уверена, что утвердят Цыганова. Актриса рассказала, как они перед съемкой одной из важных сцен поругались с мужем Евгением Цыгановым и не разговаривали, и режиссеру Михаилу Локшину пришлось нелегко, а также объяснила, почему нельзя мечтать о роли Маргариты.

Снигирь рассказала о своем детстве в городе Донской Тульской области, буллинге в школе, где она была гадким утенком, о переезде в Москву и отношении к этому решению окружающих, учебе в педагогическом институте (объяснив, почему не стала педагогом) и выживании в столице в юности.

Светлана и Юлия обсудили первый брак актрисы (от которого ей досталась фамилия Снигирь), ее знакомство, начало романа и жизнь с Евгением Цыгановым (совмещение графиков, традиции, общение с семьей), воспитание сына Федора, который, по словам Юлии, унаследовал от своего папы чувство юмора.

Артистка призналась, что не любит светскую жизнь и тусовки (что позволяет ей следить за своей внешностью), а также интервью, описала свой обычный образ жизни во время съемок и без них, поделилась впечатлениями от работы с Паоло Соррентино в сериале «Новый папа», с Владимиром Мирзоевым в сериале «Преступление и наказание» и других проектах.

Фигурист Дмитрий Соловьёв сделал предложение руки и сердца гимнастке Дине Авериной в День всех влюбленных 14 февраля 2025 года. Девушка опубликовала фотографию собственной руки с кольцом на безымянном пальце.

- Я сказала «Да». 14.02.25, —подписала снимок в соцсетях Дина.

- Ты сказала «Да»! Я самый счастливый человек во всей вселенной! Люблю тебя, мое солнце, — написал Соловьёв в комментариях под постом.

Спортсмены познакомились осенью 2024 года, когда попали в пару на телешоу «Народный ледниковый». С первых выступлений публика заметила, что между Диной и Димой есть нечто большее, чем просто спортивное партнерство. В январе они объявили о своем романе и отправились в совместный отпуск в Абу-Даби.

Для 26-летней Дины Авериной брак с фигуристом станет первым. 35-летний олимпийский чемпион Соловьёв был женат на Екатерине Лобановой, у них есть сын. После развода у фигуриста было несколько громких романов, в том числе с керлингисткой Анной Сидоровой.

Рынок искусства сегодня находится в постоянном движении, реагируя на малейшие изменения в обществе, экономике и культуре. В интервью с обозревателем платформы ХУДОЖНИКИ/ARTISTS, созданной при поддержке Президентского фонда культурных инициатив, известный художник Семён Кожин рассказал о нюансах реализации произведений и взаимодействии с покупателями, логистике и страховании картин, а также о том, как изменилось положение российских авторов на зарубежных площадках.

— Ваши картины неоднократно принимали участие в зарубежных выставках, приобретались иностранными коллекционерами, а «Берёзки» даже попали в собрание королевы Елизаветы II. Российским художникам везде были рады?

— Арт-рынок работает по тем же законам, что и любой другой: если твои работы продаются, тебе рады. Особенно на солидных платформах. Их цель — свести покупателя с художником и заработать свой процент на оказании этой услуги. А потому они позиционируют себя так, чтобы вызывать доверие потенциальных клиентов: у нас работают кураторы-профессионалы, мы тщательно отбираем авторов и произведения, составляем тематические коллекции. Некоторые галереи действительно проводят жёсткую селекцию, требуя заполнения специальных анкет. А кое-где даже запрашивают экспертную оценку для подтверждения установленной художником цены. Немало площадок предоставляли возможность участвовать не только в виртуальных, но и в традиционных выставках, включали работы в каталоги и даже помогали с отправкой.

— Как-то всё слишком хорошо…

— Разумеется, есть и оборотная сторона: участие в коммерческой выставке не гарантия, что работы купят. Художнику наверняка пообещают, что проведут маркетинговую кампанию, но в договоре об этом могут «забыть», как говорится — читайте мелкий шрифт. При возникновении нештатных ситуаций — полотно повредили, раму разбили — большинство платформ всеми силами стараются снять с себя ответственность. Впрочем, арт-рынок никогда не был райским садом: издательства с удовольствием использовали репродукции картин без указания авторства, лично я сам несколько раз с этим сталкивался. И сами картины, бывало, растворялись в тумане, а потом некто выходил на меня с предложением выкупить на аукционе. И в Штатах, и в Европе абсолютно в порядке вещей присвоить похищенному полотну другое название и прокрутить несколько раз через публичные аукционы. При таком раскладе даже с помощью опытного юриста крайне сложно доказать, что это твоя работа. Более того, наличие судебного решения в твою пользу само по себе не является гарантией, что оно будет исполнено.

— Обойтись без посредничества галереи или платформы реально?

— Есть художники, у которых сложился пул коллекционеров. Они пишут не очень много, продают работы через соцсети, доверяя проверенным клиентам и людям, которым их рекомендовали. Однако теперь и это не панацея, поскольку легко нарваться на мошенничество при взломе аккаунта через фишинговую ссылку.

— Насколько сильно нынешняя ситуация отличается от той, что существовала еще совсем недавно?

— Кардинально. Мои работы были представлены во многих зарубежных галереях — Singulart, Saatchi Art, Artfinder, Fine Art America, — так что судить о происходящем я могу по собственному опыту. Обстановка начала меняться во время пандемии, и процесс этот продолжается до сих пор. Правда, тогда ограничения были общими для всех, и самыми сложными оказались проблемы с логистикой — туда не впускают, отсюда не выпускают. Произошёл резкий скачок интернет-продаж, и все решили, что это оптимальное решение проблемы.

— А потом наступил 2022 год...

— …и подавляющее большинство зарубежных галерей попросило российских авторов, что называется, на выход, буквально через пару недель после начала СВО. С аукционов сняли уже заявленные картины, доступ к работам, размещённым на сайтах, заблокировали. Одни площадки прекращали сотрудничество в самой грубой форме, другие пытались держать лицо, уверяя, что мы расстаемся «до лучших времен», третьи откровенно заявляли, что стоит мне покинуть страну, как они тут же восстановят меня в правах. Карательных мер не избежали и художники, много лет живущие за рубежом и считающие себя гражданами мира. Платформы, не желающие совсем прекращать сотрудничество с нашими мастерами, ограничивают в правах иначе, к примеру не дают размещать рекламу или вводят платную подписку на свои услуги. Иностранный арт-бизнес ищет любые возможности, чтобы минимизировать ущерб от антироссийских санкций.

— Как думаете, положение изменится?

— Галереи делают хуже только себе: теряют и доверие, и художников, и, самое главное, потенциальных покупателей. К примеру, платформа Singulart уже закрывает свои филиалы. Дело в том, что все эти санкции не прописаны в юридических нормах принимавших их государств, так что рано или поздно галереям придётся иметь дело с судебными исками.

— Это в будущем, а сегодня, получается, на зарубежных платформах работы наших мастеров не купить?

— Их стало существенно меньше, но интерес к ним не исчез, а это заставляет отдельные галереи маневрировать, чтобы не потерять ни покупателей, ни авторов. Искать банки, не попавшие под санкции, в том числе и вторичные. Теперь, когда под удар попали банки Казахстана, работать стало ещё сложнее. Карты европейских банков для нас недоступны; неименные карты повышают все мыслимые риски, в том числе и для самих галерей; криптовалюта — вообще «чёрный ящик». Как снежный ком растут проблемы со страхованием работ, ведением отчетности.

— И это всё ложится на плечи самого художника? А творить когда?

— Сегодня, если ты не хочешь «писать в стол», нужно учиться составлять бизнес-планы, просчитывать риски, продумывать стратегию переговоров с музейщиками, меценатами, спонсорами. Это очень важно. Многим трудно преодолеть психологический барьер и представить деловому человеку своё творчество — возникает ощущение, что ты просишь милостыню. А ведь бизнесмен смотрит на ситуацию иначе — он готов вложить средства в то ценное, чем ты обладаешь. Да, в этом случае мозги работают в другом режиме, но это и хорошо. Пару лет назад я собирался устроить необычную выставку, если можно так выразиться, с юридическим уклоном. Предполагалось выставить картины и связанные с ними подлинные документы по защите авторских прав, страхованию, экспертизе, документообороту и даже логистике, которая сегодня стала самой сильной головной болью для художников.

— Почему, ведь транспортные компании, пусть и не без проблем, но всё-таки работают?

— Прежняя, тщательно отлаженная логистическая система развалилась на глазах. Раньше можно было положиться на DHL, сегодня этот оператор работает только на вывоз грузов из России. Мало того, катастрофически выросли тарифы: на перевозки между Европой и Америкой они на порядок ниже, и если американский художник может сам оплатить эти сто долларов, не включая их в стоимость картины, то российский, которому нужно выложить в десять раз больше, подумает дважды. Налицо недобросовестное конкурентное преимущество.

— Неужели отечественная компания не справится с доставкой за рубеж?

— Свежий пример. Прихожу в компанию, занимающуюся экспресс-доставкой, и называю город в Штатах, куда хочу отправить посылку. А мне отвечают, что этого города — не богом забытого поселка в три домика! — у них в базе нет и на его добавление нужно три дня. А это экспресс-доставка с соответствующим ценником.

— Досадно, конечно, но разве три дня настолько критичны?

— Для покупателя, в девяти случаях из десяти, — да. Мы даже не берём случаи, когда это, скажем, подарок по торжественному случаю — ко дню рождения или к новоселью. Желание как можно скорее получить свою покупку по-человечески очень понятно. Проблема в том, что покупатель часто ассоциирует логистику с автором произведения: раз ты выбрал транспортную компанию, то все её косяки — твоя вина.

— Если за рубежом продолжают покупать картины российских художников, значит, культура отмены всё-таки буксует?

— Да, в доказательство того, что искусство невозможно оградить и рассадить по национальным «вольерам». Пятеро американских писателей обращались ко мне за разрешением разместить на обложках своих книг репродукцию моей картины «Новый Альбион. Судно Френсиса Дрейка “Золотая лань”». Они прекрасно знали, что художник из России и что легендарный галеон, совершивший второе в мировой истории кругосветное плавание, написан на фоне коктебельских скал. Ни то ни другое их совершенно не напрягало.

— По России тоже с доставкой проблемы?

— Ещё какие! Как-то мне для реставрации картины нужен был старый холст. Нашёл, заказал, пришёл в компанию за посылкой, открываю, а там вместо холста… штаны. Оказалось, что трек-номера абсолютно идентичны. И ладно бы, если только посылки перепутывались, так ещё и картины приходят с повреждениями. Логистика — самая рискованная часть процесса продажи. Далеко не у всех транспортных компаний есть чёткие правила приёма хрупкого груза к отправке. Его нельзя перевозить без жёсткой упаковки, но нередко грузчики просто ленятся делать обрешётку. В лучшем случае будет расколота рама, а бывает, что повреждено и само полотно. Кстати, владелец одной из транспортных компаний, занимающихся в том числе и перевозкой картин, сам заделался коллекционером живописи. Интересно, как он решает проблемы с доставкой…

— Отремонтировать раму, наверное, не так сложно?

— Ошибаетесь! Главным поставщиком качественного багета была Чехия, откуда мы сегодня не получаем ни лучинки. Найти багет аналогичного качества не так просто. Ну, и цены, естественно, взлетели до небес. Казалось бы, у нас с древесиной проблем быть не должно, но отечественные предприятия не торопятся занимать освободившуюся нишу.

— Как бы вы оценили ситуацию с отечественным арт-рынком?

— Он проходит период осознания изменившихся реалий. Методом проб и ошибок нарабатывает новые инструменты работы с мастерами и покупателями, гораздо внимательней, чем прежде, присматриваясь и к тем и к другим. Не будем забывать, что произведения искусства, в отличие, к примеру, от акций, по-прежнему остаются эффективным способом сохранить капитал, и покупатели стремятся получить подтверждение их стоимости и ценности. То есть им нужна не только аукционная оценка или экспертиза, но и информация об авторе — позиции в рейтингах, наличие работ в музеях и авторитетных частных собраниях. Соответственно, растёт количество прагматичных покупок.

— Любовь к искусству вынесена за скобки?

— Разумеется, нет. Просто целевая аудитория арт-рынка весьма неоднородна. Люди, которые видели в искусстве средство приумножения капитала, были всегда. Это коллекционеры-инвесторы, опирающиеся не на собственный вкус, а на рыночную стоимость произведения, которое, по большому счету, им может быть совершенно не близко. Есть искушённые коллекционеры, тонкие знатоки, которыми движет неукротимая страсть. Большинство покупают что-то от случая к случаю, когда им кажется, что именно это произведение дополнит собой их картину мира. Ну и остальное — спонтанные покупки, которые объясняются настроением человека в данный момент, эмоцией, которую в нём пробудила конкретная вещь, попавшаяся на глаза.

— Но ведь есть ещё и публика, которая не покупает, но приходит на выставку или в галерею. Зачем?

— Интересы у потенциального покупателя и обычного посетителя разные. Первый выбирает произведение, которое собирается вписать в свою повседневную жизнь, второй приходит за эмоциями или из любопытства. Публика, кстати, тоже постепенно меняется — усталость от деструктива в искусстве, причем в самых разных его областях, проявляется всё заметнее. Деструктив хорош как пряная нота в привычной пище. Когда точно знаешь, что голодным не останешься, можно и поэкспериментировать со вкусами. А вот когда входишь в зону турбулентности, хочется чего-то правильного, предсказуемого и надёжного.

— Творчество — область непредсказуемая. Никогда не хотелось ступить на более твёрдую почву?

— Нет, хотя знаю художников, оставивших творчество именно из желания надёжности. Творчество требует не только способностей, но и чувства ответственности, умения держать удар, которому хорошо учиться у людей бизнеса. Они на собственном опыте знают, что любое дело развивается через спады и подъёмы, многие проходят через крах и банкротство, бывает, что и не по одному разу, но находят в себе силы начать все с начала. Творческие кризисы — то же банкротство, из которого нужно выбраться и снова встать к мольберту.

— Для художника его картины всё равно что дети. Никогда не задумывались о том, что стало с теми, что оказались за границей?

— Неожиданный вопрос. О работах в частных собраниях не думал никогда. А вот о картине «Вид на Пушкинскую площадь — Новый год», которую Россия подарила Совету Европы в 2016 году, иногда вспоминаю. Интересно, что с ней стало. Что касается собрания британского королевского дома… Оно насчитывает около 8000 живописных полотен. Им управляют специально назначаемые директора, которые могли проверить вверенное им достояние на «благонадёжность» и сослать какие-то картины в запасники или продать на аукционе. Но, думаю, что королевская коллекция, как жена Цезаря, — вне подозрений.

Автор: Виктория Пешкова