О ПРИЕЗДЕ В СССР И ЗНАКОМСТВЕ С БОРИСОМ ГРЕБЕНЩИКОВЫМ

— Старшая сестра моей подруги была замужем за советским эмигрантом. И когда он узнал, что я, рок-музыкант из Лос-Анджелеса, собираюсь поехать в СССР, он сказал, что мне нужно позвонить Борису Гребенщикову — самому известному андерграундному рок-музыканту в СССР, вроде советского Боба Дилана. Я не поверила, что в СССР есть хоть какой-то рок, но подумала: «Ну что же, встречусь с ним, наверняка, это будет здорово для него — я же рок-музыкант из Америки!»

Мы встретились. Мы были на квартире у Всеволода Гаккеля. Я сыграла пару песен с мини-альбома, который тогда выпустила в США. Борис сказал, что они очень крутые — они были немного в стиле панк, что ему понравилось. Я была польщена. Потом я спросила: «А можно послушать что-то из вашей музыки?» Мы включили магнитофон, я надела наушники и начала слушать одну из его песен, которая называлась «Сегодня ночью». Это гениальная песня, она так запала мне в душу, так впечатлила, что я просто обмякла. В тот момент я осознала, что я, несмышлёная наивная девчонка из Лос-Анджелеса, нахожусь рядом с действительно важным человеком, что он настоящий рок-музыкант. И этот момент изменил всю мою жизнь.

О ВПЕЧАТЛЕНИЯХ ОТ ЛЕНИНГРАДА

— Когда я отправилась в Ленинград и познакомилась с Борисом, то поняла, что в домашней обстановке советские люди точно такие же, как и другие люди по всему миру, — разносторонние, экспрессивные и творческие.

Я изумилась, когда познакомилась с творческим и музыкальным сообществом Ленинграда, ведь никто в Америке и подумать не мог, что такое могло здесь происходить, — в то время Советский Союз наводил на американцев такой ужас! Тогда у меня открылись глаза, и я решила, что нужно привезти фотографии, музыку и видео этих музыкальных групп в США, чтобы открыть глаза всем американцам. Ведь мы совсем ничего не знали о происходящем в СССР.

О КУЛЬТЕ АМЕРИКИ В ПОЗДНЕМ СССР

— Я пыталась развеять романтический взгляд на Америку, поскольку в реальности она вовсе не была такой идеальной. Да, США — прекрасная свободная страна, но мы платим за эту свободу немалую цену.

Каких-то свобод в СССР, конечно, не хватало, но, поскольку на русских не лежало финансовое бремя ежемесячных крупных выплат за жильё, электричество и воду, на мой взгляд, у них оставалось больше свободного времени, чтобы заниматься творчеством. Практически все, кого я встречала в Ленинграде, были либо музыкантами, либо художниками, либо поэтами. У них у всех было время, чтобы творить. В Америке же и тогда, и даже сейчас мы зачастую настолько сконцентрированы на своей работе, которая позволяет зарабатывать деньги и оплачивать счета, что на всякие творческие хобби попросту не хватает времени. У всего в мире есть свои плюсы и минусы.

Пребывание в Советском Союзе открыло мне глаза на то, что в Америке много хорошего, но много и такого, что мне хотелось бы изменить. Иногда эти две страны казались мне полными противоположностями, и я думала, что идеальная страна для жизни должна быть где-то посередине между США и Россией.

О ТОМ, ЧТО СССР ДЛЯ НЕЁ СТАЛ «МЕСТОМ СВОБОДЫ»

— Всё дело в правильном моменте. Перед поездкой в Советский Союз у меня как раз вышла запись в Америке, но из-за определённых проблем нам пришлось затеять тяжбу с издателем. Я тогда находилась на перепутье и не до конца понимала, что делать дальше. Я чувствовала себя немного потерянной и хотела приободриться, поэтому решила составить компанию моей сестре, которая тогда училась и захотела посетить Советский Союз. Я думала привести мысли в порядок, вернуться и разобраться с делами. Но всё повернулось иначе.

То, что я увидела в Ленинграде с Борисом, и все, кого я там встретила, полностью изменили мою жизнь. Можно сказать, что так сошлись звёзды. Я была ещё довольно юна и наивна, толком ничего не смыслила в жизни и не понимала себя. И вдруг оказалась в окружении настолько вдохновенных людей. Это как если бы кто-то в те далёкие 80-е подружился с Бобом Диланом или Дэвидом Боуи и проводил с ними время.

О ПЕРВОЙ ПЛАСТИНКЕ С РУССКОЙ РОК-МУЗЫКОЙ, ВЫПУЩЕННОЙ В США ПРИ ЕЁ УЧАСТИИ

— Образ музыкантов «Кино», стиль Бориса Гребенщикова, их манера исполнения… они могли соперничать с любой американской рок-группой. Разве что песни были на русском языке.

Так что альбом был у всех на устах — о нём писали в многочисленных газетах и журналах, говорили в самых разных телепередачах и утренних ток-шоу. Он был буквально повсюду. Именно с этой целью мы и выпускали альбом — чтобы показать американцам, что в России живут точно такие же люди. И с этой точки зрения, я бы сказала, мы добились успеха. По-моему, было продано где-то 15 или 20 тыс. экземпляров альбома, что, по большому счёту, не так много, но для записи, сделанной на двухдорожечный магнитофон, да ещё и на русском языке, это серьёзная цифра. Ролики показывали на MTV и других каналах, об этом писали повсюду. Так что мне казалось, что это огромный успех. И я была полностью довольна таким результатом.

О БОРИСЕ ГРЕБЕНЩИКОВЕ

— Два месяца назад я впервые с 2004 года посетила Россию и повидалась с некоторыми своими старыми знакомыми. Я встретилась со своим первым мужем Юрием Каспаряном — мне очень нравится то, чем он сейчас занимается, в том числе его проект «Симфоническое кино». Также мне удалось пообщаться и с Борисом (Гребенщиковым. — RT).

Что мне нравится в Борисе — он остался совершенно таким же, как и 30 лет назад. В те времена его единственным желанием было записывать альбомы и как можно больше играть. И он совсем не изменился за это время.

И вот что удивительно: когда я познакомилась с ним где-то 30 лет назад, я любила слушать, как он говорит о жизни, как он философствует. Его слова производили на меня сильное впечатление. И то же самое произошло два месяца назад с моей дочерью! Мы сидели в его квартире, он так же говорил «за жизнь», и я видела, как заворожённо дочь его слушала — так же, как и я 30 лет назад.

ПОЧЕМУ ОНА ПЕРЕСТАЛА ЕЗДИТЬ В РОССИЮ?

— Уехав из России, я вернулась в Лос-Анджелес, родила дочь и посвятила всё своё время материнству. Многое изменилось… Мне посчастливилось застать в России три разных периода: коммунизм, гласность и капитализм. Коммунистическая эпоха была мне очень интересна, потому что, с одной стороны, страна была как бы «закрытой», но за закрытыми дверями проходили разные вечеринки и вообще много чего интересного. Любимым временем для меня стала гласность. Россияне тогда, казалось, были счастливее всего — особенных перемен не произошло, просто у людей появилась возможность свободнее выражать свою точку зрения.

И наконец, капитализм в 1990-х. Время это было тяжёлое, сумасшедшее, можно сказать… И когда я уехала из России, я сосредоточилась на материнстве. Поскольку интернет ещё не появился и возможности быть друг с другом на связи, как сейчас, не существовало, ощущение было такое, что всё кончилось… Многие мои близкие друзья умерли. Среди них, разумеется, Виктор Цой. Пришло время вернуться в Лос-Анджелес.

Я занималась своей жизнью и в течение многих лет о России думала нечасто. Два-три раза в год мне звонили с просьбами дать интервью о Викторе Цое (по случаю его дня рождения или годовщины смерти), о моей жизни в России… Кое-какие связи у меня всё же сохранялись. Мне звонили некоторые мои друзья… Но, к большому сожалению, звонили они зачастую для того, чтобы сообщить о чьей-нибудь кончине. Я дрожала каждый раз, когда мне звонили Саша Липницкий или Сева Гаккель, боялась, что они скажут, что ещё кто-то умер. Это было очень тяжело. Просто так бывает, что в жизни начинается новый период, потом он заканчивается — и ты двигаешься дальше.

НЕ СКУЧАЕТ ЛИ ОНА ПО ПРЕЖНЕЙ ЖИЗНИ?

— У меня в Лос-Анджелесе очень хорошая жизнь. Прекрасный дом, машина, замечательная еда… Но, чтобы иметь всё это, я работаю на трёх работах — и не как музыкант. Зарабатывать деньги музыкой в Штатах очень сложно.

Я скучаю по таким вот моментам: просыпаешься, смотришь на Юрия и говоришь: «Чем займёмся сегодня?» А он в ответ: «Не знаю, а чем ты хочешь? Пойдём, проведаем, может, того-то и того-то?» Телефона у них нет, поэтому ты просто идёшь к ним, стучишь в дверь, они тебе открывают, начинают еду какую-нибудь готовить, достают акустическую гитару, все начинают играть…

О ТОМ, ПОЧЕМУ СОВЕТСКАЯ ЭПОХА ПО-ПРЕЖНЕМУ ИНТЕРЕСНА СВОЕЙ МУЗЫКОЙ

— Я думаю, дело здесь, прежде всего, в личностях. Такие гении, как Борис Гребенщиков, Сергей Курёхин, Костя Кинчев, Виктор Цой… это просто удивительные люди, удивительные артисты. Я думаю, что во всём, что они сделали, в их музыке — несмотря на то что они не могли на ней заработать — чувствуется что-то очень хорошее, чувствуется большая чистота. Я считаю, что людям не хватает как раз такой чистоты. Сейчас все зарабатывают на своей музыке. Действительно андеграундных групп сейчас нет, потому что в настоящее время в этом нет никакой необходимости: попытать свои силы здесь может любой.

Люди же в период, о котором я говорю, были столь креативны, они так вдохновляли… Притом что тогда они не могли выступать по телевидению, устраивать большие турне, зарабатывать на своей музыке деньги… Опять же, я думаю, дело здесь в их чистоте — как людей и как артистов. И я тоже порой испытываю ностальгию. Мне очень повезло прожить это время в окружении этих поразительных людей.

О ФИЛЬМЕ «ЛЕТО» И О ТОМ, ВАЖНА ЛИ ДЛЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ФИЛЬМА ДОСТОВЕРНОСТЬ

— Поскольку «Лето» я не смотрела, конкретно об этой картине ничего сказать не могу. В целом же, если по сюжету один из персонажей — человек известный, тем более ныне уже покойный, как, скажем, Виктор Цой, думаю, важно, чтобы создатели по меньшей мере верно передали его характер.

Если бы в киноленте по мотивам реальной жизни Виктора Цоя его изобразили человеком неприятным или вообще негодяем, я бы пришла в ярость. Он ведь был совсем другим — невероятно доброжелательным и искренним. Так что, на мой взгляд, при воссоздании образов известных людей важно в точности передать хотя бы сущность их характера.

О ВИКТОРЕ ЦОЕ

— Виктор отличался от всех остальных музыкантов, с которыми я общалась. В нём было что-то особенное, но что — сказать сложно. Виктор не осознавал свою гениальность. К примеру, Сергей Курёхин в числе других музыкантов понимал, что он гений. И дело здесь было не в эгоизме — на деле так оно и было. Часть музыкантов отдавали себе в этом отчёт. В каком-то смысле в 80-х годах Борис Гребенщиков тоже понимал, что его считают неким божеством, наделённым особым талантом. Но едва ли Виктор сознавал, насколько хороши были его песни. Думаю, иногда он даже был немного застенчив. К примеру, однажды на концерте «Поп-механики», где одновременно выступали музыканты из разных групп, Виктор улыбнулся и подмигнул мне с другого конца сцены, словно говоря: «Джо, правда же здорово, что мы выступаем в составе «Поп-механики»?»

Внутри него всегда жил мальчишка, который удивлялся тому, что выпадало на его долю. Наверное, как раз поэтому музыка Виктора находит отклик у стольких людей. Ведь писал её человек в какой-то мере простой. Но простой в хорошем смысле.

О ПЕСНЕ ЦОЯ «ПЕРЕМЕН» И ПЕРЕМЕНАХ ВООБЩЕ

— Прежде всего, хочу отметить, что до конца не ясно, о каких именно переменах пел Виктор. О политических ли? Предполагаю, что он мог иметь в виду чуть ли не духовные перемены. И опять же, отличительная черта музыки 1980-х и творчества Бориса Гребенщикова в том, что, хотя можно читать между строк, сами стихи лишены конкретики. Никто не писал прямым текстом: «Нам не нравится правительство, Советский Союз или нынешний уклад». Музыка должна была в первую очередь разбудить людей, заставить их задуматься и вызвать у них определённые эмоции.

На мой взгляд, ленинградские артисты 1980-х принципиально отличаются от, скажем, Pussy Riot. Последние явно и осознанно стремятся заявить во всеуслышание, что вызывает у них недовольство, что они хотят изменить, они стремятся шокировать публику. Это совсем другое дело.

Я считаю, что Виктор, Борис и Костя Кинчев писали стихи от сердца, от души. Не думаю, что они когда-либо рассуждали в духе: «Вот это мне в России не нравится. Напишу-ка я об этом песню, чтобы вдохновить людей на перемены». Сомневаюсь, что они мыслили столь конкретно. Думаю, они черпали идеи на более глубоком, духовном уровне. Я бы не назвала их пассивными. Они просто другие. В какой-то мере их песни даже более глубокие, особенно учитывая то, как им приходилось подстраиваться под советскую действительность.

(Оксана Бойко, RT на русском, 09.07.18)

Концерт Дмитрия Маликова состоится в Зеленом театре ВДНХ 26 июня 2025 года. Название программы - «Юбилейный летний vibe», и она будет приурочена к 55-летию артиста, которое он отметил 29 января 2025 года.

- Уже 350 билетов продано, а мы еще не начинали… Я бы озадачился! - написал певец в соцсетях по поводу юбилейной программы.

«ИнтерМедиа» напоминает, что Дмитрий Маликов и 5oпка (Кирилл Баранов) представили совместную песню «Venom Boy» 28 февраля 2025 года.

Сообщение не является рекламой и носит исключительно информационный характер.

Концерт «Только Шуман» состоится 19 апреля 2025 года в Большом зале Московской консерватории в рамках фестиваля «CELLOвек: Валентин Берлинский», посвященного 100-летнему юбилею со дня рождения выдающегося виолончелиста и педагога.

Валентин Берлинский – легендарная фигура в мире классической музыки. На протяжении 64 лет он был бессменным руководителем знаменитого Квартета имени А.П.Бородина, основанного в 1944 году как студенческий ансамбль Московской консерватории. Под его руководством коллектив получил мировое признание, выступив с гастролями более чем в 50 странах. Коллеги, ученики и слушатели называли Берлинского «патриархом квартетного искусства» и «создателем квартетной школы».

Фестиваль «CELLOвек: Валентин Берлинский» – это масштабный концертно-мультимедийный проект, призванный почтить память маэстро. В рамках фестиваля 19 апреля прозвучат камерные сочинения Роберта Шумана в исполнении известных музыкантов:

• Елизавета Леонская (фортепиано), почётный член Венского Концертхауса;
• Людмила Берлинская (фортепиано), заслуженная артистка России;
• Артур Ансель (фортепиано), профессор Высшей школы музыки Альфреда Корто в Париже;
• Анастасия Ушакова (виолончель), организатор проекта «Всероссийская виолончельная академия»;
• Станислав Давыдов (валторна), заслуженный артист России;
• Квартет имени Валентина Берлинского.

Концерт «Только Шуман» станет одним из ключевых событий юбилейного года, посвященного Валентину Берлинскому, и подчеркнет его вклад в развитие мирового музыкального искусства.

Организатором фестиваля выступают Всероссийская виолончельная академия, Российский музыкальный союз, АО «Фирма Мелодия», Мемориальный музей-заповедник П.И.Чайковского в Клину. Генеральный информационный партнер – радио «Орфей».

2025, S&P Digital.

Оценка: 6 из 10.

Из вышедших за последний год песен, в которых певицы либо хейтят своих бывших, либо утешают поклонниц, которым попался недостойный объект обожания, уже можно составить увесистый сборник. Эта тема всегда актуальна, но, судя по сегодняшней женской эстраде, сейчас девушек исключают из поп-профсоюза, если не споёшь про неверного абьюзера. В то же время, положа руку на сердце: кого из слушательниц, переживающих расставание, советы звезды из наушников могут реально успокоить? Ну да, мать тоже говорит «ну что ты в самом деле, найдешь себе получше», но на разбитое сердце эти слова практически не действуют.

У Mary Gu песни о разбитом сердце всегда получались неплохо, но в прошлом её подобные композиции были или по крайней мере казались автобиографичными. Недавно Мария вышла замуж и даже выпустила пару песен о счастливой любви (тоже неплохо получилась), поэтому про боль и расставание в данный момент ей петь как-то не с руки. Но она нашла выход и построила трек с жизнерадостным названием «Всё будет хорошо» в форме утешительного монолога в адрес девушки, переживающей крах на личном фронте: «Все соседи, наверное, слышали, как ты убивалась по бывшему». Рифма интересная, хотя трагедия лирической героини выглядит как-то чересчур гипертрофированно. Ну да ладно: опытный психолог справится с этим при помощи известного набора средств: «новый, яркий цвет волос», «никакой надежды но, всё закончится, слышишь», «всё будет хорошо, только не с ним». Потому что этот совершенно точно тебя недостоин: «Он не стоит слёз», «и все песни, что прямо сейчас как будто про него, больше не будут значить ничего». Среди этого парада штампов только один, пожалуй, удостоился красивого поэтического решения: «Лучше быть одной, чем одной из».

По большому счёту это единственная в песне фраза, которая может как-то достучаться до разбитого сердца и указать ему путь к исцелению. Возможно, из этого афоризма родилось и всё произведение. Но остальные образы до него не дотягивают ни текстуально, ни эмоционально.

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»