2020, Первое музыкальное

Оценка: 7 из 10.

В 2007 году Рита Дакота стала участницей телепроекта «Фабрики звёзд», а в 2020-м у неё вышел дебютный полнометражный альбом. Глядя на эти даты, можно придумать поучительную историю с моралью, попутно подсчитывая, сколько «полуфабрикатов» превратились в настоящих звёзд, а сколько так и не выпустили дебютного альбома. Впрочем, если ничего не придумывать, повесть о пути Риты Дакоты к пластинке может показаться довольно скучной. Участие в «Фабрике звёзд» дало ей некоторую узнаваемость, но Рита обошлась с популярностью странно. Спустя 12 лет понимаешь, что всё было сделано правильно, но кто же в шоу-бизнесе играет вдолгую? В общем, Дакота улизнула от заманчивых предложений продюсеров (гастролировать сборной «фабричной» солянкой с чужими песнями за сто долларов за выход) и решила пробиваться с собственным репертуаром. «Сумасшедшая», - подумали в этот момент 90% «фабрикантов», сделавших выбор в пользу «всего и сразу». Теперь творческое развитие и самовыражение Маргариты Герасимович (настоящее имя Риты Дакоты. - Прим. InterMedia) проходило вдалеке от софитов и глянцевых обложек. Девушка играла в собственной рок-группе, а главное - стала востребованным автором: её песни покупали и брали в свой репертуар Ёлка, Зара, Светлана Лобода и др. Кстати, Рита была одним из соавторов хита Лободы «Твои глаза».

Прокачав таким образом сонграйтерские навыки, Дакота вернулась как сольная исполнительница. Нельзя сказать, что она сразу всех порвала в чартах, но её история стала любопытнее для публики после выхода замуж за Влада Соколовского, с которым они познакомились ещё на «Фабрике». У звёздной пары родилась дочь, и аудитория охотно наблюдала за этой love story с помощью светских изданий. При этом плохие новости влекут публику сильнее, так что истинную народную популярность Рита приобрела после громкой истории с изменами, закончившейся разводом. В то время Дакота выпустила несколько особенно эмоциональных песен и могла выпустить дебютный альбом прямо тогда, но не хотела делать его концептуально фиксирующимся на одной теме. Выждав ещё год и обретя новую любовь (поклонники внимательно следили за новыми отношениями в инстаграме Риты), артистка совсем уж было собралась приступить к записи, но тут - коронавирус и карантин. Пришлось опять откладывать.

В итоге в первый альбом вошли песни, многие из которых уже выходили отдельными синглами с 2016 по 2020 год. Их будет приятно вновь услышать поклонникам Дакоты, а вот новую аудиторию пластинка вряд ли сильно зацепит. Рита пытается сохранить баланс между модным саундом и эстрадным аранжировочным роскошеством; «Стаи китов» - очень музыкантский диск, чьё мощное насыщенное звучание мало учитывает интересы простого зрителя. Дакоте только что исполнилось 30, но песни вроде «Полчеловека» и «Подальше от города» она могла бы исполнять и в 60. Несмотря на иногда проскакивающую жёсткую лексику, явно адресованную юной аудитории, возникает ощущение, что Рите с её внешностью «дерзкой чики» ближе репертуар эстрадной дивы, которая даже трек «Дети рейва» исполняет без музыкальных намёков на рейв-жанр. В альбоме много качественных пафосных композиций, но, возможно, ему пошло бы на пользу более весомое представительство простых и душевных песен вроде «Идеальной погоды».

Алексей Мажаев, InterMedia

Премьера музыкального альбома «Пересадка в Стамбуле» Юрия Истомина, многим известного как автора хитов группы «Колыма», состоялась 1 февраля 2025 года на всех популярных стриминговых платформах России и мира. В преддверии этого события заместитель главного редактора информационного агентства «ИнтерМедиа» Наталия Галиулова побеседовала с артистом о трансформациях русского шансона и его новых тематиках – нейросетях, информационных пузырях, подделках в мире искусства и последних научных исследованиях.

НГ: Юрий Александрович, как вы впервые заинтересовались шансоном?

ЮИ: Моим первым бизнесом был выпуск аудиокассет и дисков (рекорд-компания «Русский хит». – Прим. авт.). И тогда я записал для сборника одну песню – «Колыма, Москва бандитская», под псевдонимом “группа «Колыма»”. Трек зашел, поэтому мне пришлось потом сделать целый альбом. Ниша тогда была почти пустая, так что шансон хорошо продавался. Правда, рынок был процентов на 80 пиратский, особенно в регионах. Чтобы обойти эту проблему, мы придумали трюк – сделали обложку из голографической бумаги. Получилось и красиво, и инновационно, и гораздо сложнее подделать. В результате группа «Колыма» продала более миллиона легальных кассет и дисков!

В общем, жанр мне всегда нравился, просто в какой-то момент, в 2005 году, я плотно занялся бизнесом – и творчество затихло, стало хобби. Но я продолжал делать заметки, записывать какие-то идеи.

НГ: А потом что-то произошло?

ЮИ: Да, в какой-то момент у нас стали регулярно собираться большие компании, минимум гостей 30-40, и заметная их часть – французы. Как правило, каждый такой ужин заканчивался тем, что я брал в руки гитару и пел свои песни. В них я старался включать национальный французский колорит, гармошку. Так мое творчество приобрело еще и оттенок французского шансона.

Однажды, когда я показывал свои новые песни, они вызвали особенно бурную реакцию – и меня это вдохновило. Я подумал, что, наверное, для моего хобби характерна цикличность – настало время снова вернуться к музыке.

НГ: А как получилось, что тематика ваших песен стала настолько цифровой и даже научной?

ЮИ: Моим основным бизнесом в последние годы был поиск альтернативных данных. Это когда ты для фондового рынка и рынка недвижимости ищешь косвенные признаки того, как на самом деле обстоят дела в компании, нет ли проблем, о которых пока широко не известно. В какой-то момент мы стали изучать само понятие реальных данных, а позже перешли и к исследованию того, что такое реальность в принципе. Мы собрали все последние научные знания по этому вопросу, а потом еще и издали их в виде книги “Реалитология”. Потом на ее основе мы стали продавать гаджеты, делать курсы… недавно открыли Институт реалитологии в Монако…

Вот в такой информационной среде я нахожусь. Пишу про то, что для меня и моих друзей злободневно.

НГ: Но в ваших текстах есть и про условные шконки. Это тоже актуально?

ЮИ: Типаж блатных песен – это человек из 90-х, которого потрепала судьба. Но в моих песнях за последующие 20 лет он худо-бедно разобрался в достижениях современного мира, науке, попробовал разные образы жизни, в том числе с полетами на частных самолетах и элитными винами. Сейчас у него уже другая, современная жизнь, и круг интересов уже не как в рассказах Бабеля, а скорее как в блогах в Telegram.

НГ: А откуда в вашем новом альбоме возникла тема изобразительного искусства?

ЮИ: Я им тоже увлекаюсь. Картины, которые созданы на стыке жанров, выглядят, на мой взгляд, особенно интересно. Поэтому я и в своем музыкальном творчестве хотел это повторить – и наложил поверх шансона поп-арт. Поэтому мы сейчас и говорим про ребрендинг жанра.

Тема искусства есть и в текстах. Песня «Джоконда» – можно сказать, анекдот для тех, кто в арт-тусовке. Одна из злободневных тем для всех ее участников – подделки. Когда картина уходит в частную коллекцию, коллекционеру уже незачем отдавать ее на экспертизу, поэтому в искусстве крайне редко крупные работы, единожды признанные подлинными, впоследствии переквалифицируются в подделки, даже если ими и являются. Может ли случиться, что «Джоконда» однажды окажется фальшивкой? Песня как раз об этих размышлениях.

НГ: А как зумеры относятся к вашему «шансону для зумеров»?

ЮИ: У нас в компании у многих есть дети, в том числе взрослые – лет двадцати, и они тоже приходят на наши мероприятия и слушают мои песни. Больше всего им нравится «Chat GPT» – это просто восторг; на втором месте «Ну как тебе такое, Илон Маск?». Дальше уже зависит от интересов конкретного человека.

НГ: Получается, что ваш шансон и интеллектуальный, и эстетский, и даже зумерский… напрашивается вопрос, можно ли называть вашу музыку шансоном после таких серьезных трансформаций?

ЮИ: Я и сам задавался этим вопросом. Как-то спросил своего знакомого, одного из первых слушателей, как бы он назвал то, что я делаю, и записал его ответ [ищет записи]: «Ты ломаешь стереотип. Я всегда считал, что шансон — это для определенной публики, к которой я себя никогда не причислял, а то, что ты пишешь – совсем для других людей. Это шансон для тех, кто шансон не любит, по сути, шансон с человеческим лицом. И он выглядит не устаревшим, а модным».

НГ: И вы решили попробовать вернуть моду на шансон? Сейчас как раз популярна эстетика 90-х, «Слово пацана. Кровь на асфальте»…

ЮИ: В России шансон почему-то больше всего конкурирует с рэпом. Когда появился Децл, популярность шансона упала, потом снова вернулась. Последнее десятилетие – снова рэп.

Знакомый продюсер говорит, что когда язык жанра устаревает, жанр перестает привлекать современную аудиторию. Язык рэпа пока не устарел, но, актуализировав язык шансона, можно как минимум вернуть его в поле зрения зумеров и интеллектуальной аудитории.

НГ: А как это воспримет старая аудитория шансона?

ЮИ: Шансон уже многократно менялся. То, что сейчас крутят на радио – совсем не то же самое, что слушали в 90-е. Тогда это чаще называлось «блатная лирика», «блатняк», даже «бардовская песня»; еще было ответвление – «дворовые песни». Но все это тогда было не таким сюжетным, как шансон. Когда же все это объединилось под одним названием на радио, формат стал изменяться в сторону более широкой аудитории, радийности. Сбавила обороты тюремная тема, лагерная, ушла сюжетность… от конкретности шансон сдвинулся в сторону абстрактности. В своих же песнях я беру за основу старый жанр, шансон 90-х, но с условно зумерским сленгом и современной повесткой. Кто-то, конечно, это не примет, а кто-то, может, заново откроет для себя жанр.

НГ: В заглавной песне вашего альбома «Пересадка в Стамбуле» есть тема про замедление времени. Это по мотивам какого-нибудь исследования?

ЮИ: Да, это по мотивам работ психолога Стива Тейлора. Он вывел, что мы по-разному воспринимаем время в зависимости от обстоятельств, и вывел 4 закономерности: восприятие времени ускоряется с возрастом и когда мы чем-то увлечены, а замедляется – когда мы чего-то ждем или происходит что-то экстраординарное.

Получается, что когда ты ждешь кого-то в аэропорту, время для тебя замедляется. Ты можешь попробовать прочувствовать это ощущение, а потом перенести его в обычную жизнь, и в этом состоянии стараться находиться как можно дольше.

Так что «Пересадка в Стамбуле» – не только романтичная, но в каком-то смысле и полезная песня.

НГ: А есть у вас еще научно-популярные песни?

ЮИ: Да, «Выигрыш в Матрице» – песня о любви, но вдохновлена она отчетами о развитии фарминдустрии. Так быстро эта отрасль не развивалась никогда ранее, за последний год количество утвержденных лекарственных препаратов на порядок выше, чем в предыдущие годы. Фарминдустрия уже вышла на ту самую технологическую сингулярность, когда каждый год будет удваиваться количество новых открытий, изобретений и так далее.

Кстати, еще в этой песне есть пасхалка к другой композиции альбома – «Ну как тебе такое, Илон Маск?».

«Гипотеза симуляции» и «Квантовая запутанность» тоже в каком-то смысле основаны на самых обсуждаемых сейчас научных вопросах.

НГ: А какая из песен альбома, на ваш взгляд, самая глубокая?

ЮИ: Однозначно, «Макконахью». Ее я, кстати, написал первой. В ней есть явные отсылки к фильму «Интерстеллар», одну из главных ролей в котором играет Мэттью Макконахи. Это песня о том, что все мы живем в абсолютно разных реальностях, многие из которых даже не имеют шансов соприкоснуться. Люди находятся в разных культурных слоях, в разных религиях, в разных рекламных системах… Где-то пропагандировалось что-то одно, где-то – другое, и для людей это стало частью жизненных ценностей. В таких условиях крайне маловероятно,что два человека найдут и полюбят друг друга.

НГ: Будете давать концерты?

ЮИ: Нет, как и в случае с «Колымой», не планирую. Я человек не публичный, сосредоточусь на записях, и, как и раньше, буду петь только дома для друзей.

Премьера музыкального альбома «Пересадка в Стамбуле» Юрия Истомина, многим известного как автора хитов шансон-группы «Колыма», состоялась 1 февраля 2025 года на всех популярных стриминговых платформах России и мира. Релиз получился необычным: ностальгическая эстетика шансона 90-х сочетается в нем с современными трендами: нейросетями, информационными пузырями, подделками в мире искусства, феноменами в квантовой физике и мемами про Илона Маска.

- В современном искусстве часто встречаются произведения на стыке жанров, и мне было интересно проделать что-то подобное с шансоном, — рассказал Юрий Истомин корреспонденту «ИнтерМедиа».

Альбом родился после 20-летнего творческого перерыва. Юрий Истомин за это время построил серьезный инвестиционный бизнес, но музыка всегда оставалась для него страстью. Каждая из композиций создавалась как послание к друзьям, многие из которых работают в той же сфере.

- Первые слушатели говорят, что то, что у меня получилось – не для привычных любителей шансона, а скорее для тех, кто шансон не любит, – отмечает Юрий Истомин. – Сочетаниепоэтической стилистики русского шансона90-х сфлеромфранцузского шансона50-хи современной аранжировкой многих удивляет само по себе, а тут еще и повестка актуальная.

Концепцию альбома метко иллюстрирует один из центральных треков альбома – «Ну как тебе такое, Илон Маск». Это ироничная песня, в которой криминальная романтика переплетается с философскими размышлениями о границах реальности. Лирический герой проводит параллели между своей жизнью на пересылке в Красноярск, и миром, где аватар Илона Маска вершит судьбу мировой науки.

В числе других композиций: «Пересадка в Стамбуле», «Макконахью», «Chat GPT», «Джоконда», «Фалькон», «Ну как тебе такое, Илон Маск?», «Квантовая запутанность на зоне», «Выигрыш в Матрице», «От офиса в Сити до рая»… Подробнее об этих композициях и ребрендинге шансона читайте в интервью Юрия Истомина.

Дополнительная информация: https://vk.com/istomin.yury.official.

2025, «Спасибо, послушаю».

Я ещё в начале 90-х заметил, что все эпитеты, которые применяли журналисты для описания сценических перформансов Петра Мамонова, не способны были передать истинную картину. Про какие бы «русские народные галлюцинации» «Звуков Му» ни писала пресса, танец и гримасы Петра Николаевича превосходили всё, что можно вообразить, и убивали наповал всякого, увидевшего их в первый раз. А ведь «Звуки» даже по советскому телевидению показывали. Может, поэтому Союз и развалился. Мамонов, кстати, был уверен, что именно поэтому.

Но мы отвлеклись. Было очень интересно, какие формулировки найдёт для феномена Мамонова ведущий «Спасибо, послушаю» Андрей Васильев. В целом он не подвёл, ибо термины вроде «мягко говоря, очень странная музыка», «люди такого темперамента и пристрастий, как алкоголик Мамонов», «бесноватые эпилептичные танцы» в выпуске наглядно проиллюстрированы соответствующими архивными кадрами. Даже особо объяснять не надо, почему фигура эксцентричного Петра Мамонова так масштабна – и так понятно по приведённым фрагментам.

При этом Васильев добросовестно излагает всю творческую биографию Мамонова и «Звуков Му» в разных составах. Он упоминает, что Пётр Николаевич, в отличие от большинства русских рокеров, вырос не на песнях Beatles, а на Капитане Бифхарте, и приводит воспоминание Александра Липницкого о том, что Мамон всегда любил танцевать и в молодости делал это, возможно, лучше всех в Москве. Я бы не назвал это танцами, но незабываемая сценическая пластика артиста была сколь отталкивающей, столь и притягательной: оторвать глаз от этого было невозможно.

Говоря о записях «Звуков Му», в том числе альбоме, над которым работал Брайан Ино, ведущий «Спасибо, послушаю» находит блестящую формулу: на пластинках «бесноватый» Мамонов был будто «парализованным» - без его сценических движений группа лишалась чего-то важного. Впрочем, после этого выпуска поклонникам будет проще включать воображение и додумывать неуслышанное.

В довольно любопытно ключе затронута тема эротизма в творчестве Петра Мамонова, а о его приходе к православию Васильев говорит скорее с удивлением. Выпуск завершается на печальной ноте - гибелью Липницкого и смертью Мамонова, но влияние «Звуков Му» до сих пор проявляется и будет проявляться в самых неожиданных местах – как, например, в клипе группы National, повторяющем картинку видеоролика Мамонова «Грубый закат».

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»