(О НАЗВАНИИ ФИЛЬМА «ЕЛЕНА»)

«А не возникло никакого другого. Одно только нравилось по существу. Но совсем недавно был фильм с таким же названием у Дени Аркана — «Нашествие варваров». Возможно, это бы меня не остановило. Однако мне не хотелось так жестко сужать тему. У Борхеса в одном из рассказов есть такая мысль, она мне очень нравится: «Какое единственное слово недопустимо в шараде с ключевым словом «шахматы»? Слово «шахматы». По этой же причине я вырезал одну из сцен. Герой фильма, которого сыграл Андрей Сергеевич Смирнов, смотрит по телевизору фильм о нашествии саранчи. Лежит в больнице вечером один, растроганный после встречи с дочерью, за окном дождь... Он просто потрясающий актер! В трех дублях пустил слезу из того глаза, из которого нужно, потому что мы снимали в профиль, левую щеку. Так вот, в этой сцене как бы между делом явно зазвучал «авторский голос», такое моралите. Слишком в лоб. Поэтому я убрал и саранчу, и варваров. А Елена — имя главной героини. Почему нет? Как «Евгений Онегин», как «Анна Каренина» или «Братья Карамазовы».

(О ЗЛЕ)

«Речь не о том, чтобы стать на сторону зла, а про то, что надо смотреть правде в глаза. Мифы и сказки про добро, побеждающее зло, не всегда работают. Нужно иметь мужество сознавать, что зло здравствует, действует — и ничего. И вообще в этих категориях разговор не может быть глубоким. Никто никого не побеждает. Проигрывают все. Время такое. День сурка — это удел всех времен и народов. Человеческая жизнь такова. Тут уж ничего не поделаешь. Мы все вышли из предсказуемого времени, которое называем совком. Да и наследие той идеологии иждивенчества, когда за тебя все решали и кое-что давали, оно сохранилось».

(О ЖИЗНИ В СОВЕТСКОЕ ВРЕМЯ)

«Была гарантированная чашка риса, как у китайцев. И ты мог подняться на социальном лифте, приехав из ниоткуда в Москву, и поступить в институт. В театре, например, была градация — несколько актерских категорий. Я помню, как в гримерке обсуждали, что трудно жить, 120 рублей — и все. А если ты снимаешься в кино, получаешь заслуженного, то сразу 150, за народного — больше. Но это потолок. Все, дальше некуда ни стремиться, ни двигаться...»

(ПОЧЕМУ ПЕРЕКВАЛИФИЦИРОВАЛСЯ ИЗ АКТЕРОВ В РЕЖИССЕРЫ)

«Я и думать не думал, что когда-нибудь у меня появится возможность стать режиссером. Я мечтал быть актером. У меня была крепкая, основательная мечта. Просто в какой-то момент я оказался предоставлен всем ветрам, у меня не было никакой перспективы. Что такое актер, который не занимается своим прямым делом?»

(О РАЗОЧАРОВАНИИ В АКТЕРСКОЙ ПРОФЕССИИ)

"За десять лет я сыграл два спектакля. Потому что выбирал где, в чем участвовать. У меня от этого уже не оскомина, а изжога была. Я же учился дважды, и оба раза актерскому ремеслу. Сначала в Новосибирске, а потом, после армии, в Москву приехал. В 90-м году я получил диплом ГИТИСа. И мне за эти десять лет успело не то чтобы само дело поднадоесть — я понял, как там все устроено, и выхода нет. К тому же в 90-х годах в театре была деградация полная. Зритель туда не шел, потому что занимался выживанием. А театр вынужденно заискивал перед публикой, делал дурацкие антрепризы, норовя пятую точку поскорее засветить, чтобы посмешить публику. В общем, все превратилось в ширпотреб".

(О СЪЕМКАХ РЕКЛАМЫ)

«Я три года работал дворником на Никитском бульваре. Мой участок был прямо под домом Андрея Сергеевича Смирнова. Где он раньше жил. А потом я вообще ушел в никуда и иногда снимал рекламу. В те годы не нужно было ничего. У меня был друг, который окончил к тому моменту операторский факультет ВГИКа. Он уже успешно снимал музыкальное видео, рекламу и т. п. В голодный год я позвонил ему и сказал: выручай. Он ответил так: я тоже человек наемный, заказ тебе не найду, но подскажу, что делать, если сам найдешь. А другой мой друг работал на радио и зашел в рекламный отдел спросить, не хотел бы кто-нибудь из клиентов ролик снять. Это был мебельный салон. Мы за ночь написали три или пять сценариев — ажиотаж, знаете ли, заказчик появился. Один им понравился. Про Александра Македонского, там была фраза: зачем же стулья ломать? Он же где-то крутился».

(КАК СТАЛ РЕЖИССЕРОМ)

«Я почему-то был уверен, что знаю, как надо снимать. Наверное, потому что с 89-го года, как только появился Музей кино, начал туда ходить. Технологию саму я не знал, конечно, но что в конечном итоге должно получиться, представлял. До сих пор уверен, что технологии, азбучные истины, «восьмерку», например, простые законы монтажа преподать можно за две-три недели. Все остальное, на что уходят годы во ВГИКе, — это беседы с мастером, чаще всего байки про жизнь, как студенты жалуются. Нужно просто много снимать самому. И все. Художником, поэтом сделать невозможно. Ни один мастер тебя не научит никогда. Он может только угадать в тебе эту искру, взять к себе в мастерскую, так у Михаила Ромма на одном курсе целая плеяда всего высшего света нашего кино училась — от Шукшина до Тарковского. Но пять лет учиться ни к чему, по-моему».

(О ВЛЮБЛЕННОСТИ В КИНО)

«Ведь правда, я влюбился по уши, что называется, пропал в нем. Это было на втором курсе ГИТИСа, когда я увидел «Приключение» Антониони. Я услышал впервые его имя. Фильм показывали в актовом зале ВГИКа, куда я контрабандой попадал через того же друга-оператора. И вышел оглушенный, ошалелый совершенно. Я вдруг понял для себя, что кино — это не просто рассказ историй, что язык кино —это не просто передача каких-то вербальных смыслов. Я увидел вещь, которая меня сразила необыкновенным ощущением чуда — того, что кино, оказывается, может транслировать нечто тонкое, незримое и не передаваемое никаким другим способом. После просмотра ко мне подходит друг такой бодренький: ну что, пошли? И видит, что меня накрыло».

(ПОЧЕМУ ВСЕХ СЕРЬЕЗНЫХ РЕЖИССЕРОВ СРАВНИВАЮТ С ТАРКОВСКИМ)

«Это от инертности мышления и желания непременно куда-нибудь пристроить — на какую-нибудь полочку. Потому что тогда режиссер каталогизирован и понятно, где находится. А другая причина: как можно заниматься кино, всерьез о нем думать, снимать его и не чувствовать на себе влияния Тарковского? Мне, безусловно, может только польстить сравнение с ним. Я даже помыслить не мог, что это возможно, когда с первого же фильма тебя ставят в один ряд с человеком, которого ты сам признаешь как величайшего режиссера не только в России — в мире. Лестно, конечно, но неприятно. Потому что хочется быть самим собой. Кстати, о «Приключении». В одной из книг о Тарковском есть репринт странички, на которой он по просьбе какого-то журнала назвал лучшие фильмы всех времен. Там были, естественно, «Назарин», «Дневник сельского священника», «Расёмон» или «Семь самураев», кажется. И «Приключение» Антониони, но оно вычеркнуто. Мне кажется, он его зачеркнул, чтобы не акцентировать свою родословную, свое происхождение».

(О БЫСТРОМ РИТМЕ КИНО)

«Пусть делают. Для меня это не органично. Помню, обратил внимание, когда на какой-то приз в категории «Лучший монтаж» рассматривался фильм, где было шесть тысяч склеек. А «Зеркало» Тарковского, по-моему, из двухсот планов состоит. Это совершенно разный тип мышления. Вот я вижу кулак, быстрая склейка, лицо, удар, вот враг уже повержен, а вот ликующий герой. И все это уложилось в семь секунд. То есть мне предлагают пиктограммы реальности. Очень внятно, как дорожные знаки. А кино, которое погружает в текучий ритм рассказа, оно точно больше, шире и глубже, чем такая знаковая система. Молодое поколение, которое ходит в кинотеатры и которому от 14 до 25 лет, еще не знает жизни. Ему нужно соотнести себя с этими знаками реальности: опасно — безопасно, добро — зло, победа — поражение и обязательно хеппи-энд. Но мне это не интересно. Да, сейчас какое-то остервенение во всем. Отсюда недоверие друг к другу, поиск подвоха, ирония, стеб над самым святым. Поэтому людям нужна отдушина. Пришел, сел в зал и спокойно посмотрел, как ворона влетает в кадр. Этот начальный план «Елены» длился три минуты. Я его в течение двух месяцев монтажа смотрел и откусывал, откусывал. Теперь он длится 1 минуту 20 секунд».

(ЗАЧЕМ ДЕЛАЕТ ТАКИЕ ДЛИННЫЕ ПЛАНЫ)

«А я бы еще дольше тянул. Потому что я наслаждаюсь ощущением созерцания — когда можно долго смотреть на предмет или на человека. Для меня главный герой фильма — киноязык, остальное — персонажи. Ну и, конечно, главная героиня — идея».

(«Итоги», 23.05.11)

Актерская игра Хоакина Феникса в «Мастере» Пола Томаса Андерсона в любом случае будет оценена премией  «Оскар», считает Vulture, впрочем, сам актер пренебрежительно отзывается о призе Американской киноакадемии.

Так, он сообщил в интервью изданию Interview: «Думаю, что это полная чушь. Я не хочу быть частью этого. Я в это просто не верю. Это морковка, но худшая на вкус из всех, что я пробовал. Это полностью субъективная награда… И самая глупая вещь во всем мире».

Брэд Питт признался, что упустил возможность поработать с актрисой Айшварией Рай в картине «Троя», но заявил, что всегда хотел записать танцевальный номер в стиле Болливуда.

Таким образом, популярный голливудский актер присоединился к Тому Крузу и Хью Джексону, звездам, которые в свое время выражали желание работать в Болливуде.

— Индийский кинематограф, кажется, неплохо развивается. Я бы с радостью поработал в Болливуде, в этих картинах много драмы и цвета. Пока неизвестно, когда я решу отправиться в Болливуд и сняться в этом танцевальном номере со всеми актерами на заднем плане, — сообщил в интервью Брэд Питт.

Исполнитель роли доктора Ватсона в обеих картинах Гая Ричи о знаменитом сыщике Джуд Лоу сообщил в интервью Collider, что он и Роберт Дауни-младший были бы не прочь сняться в третьей части «Шерлока Холмса». 

Напомним, что вторая серия собрала в мировом прокате более $540 млн, а студия Warner Bros. уже наняла сценариста Дрю Пирса («Железный человек») для работы над третьей серией.

— О третьей части уже идут разговоры, я знаю, что обсуждается сценарий, но Дауни и я, мы очень занятые парни. Впрочем, мы бы хотели сняться в третьей серии. Мы очень счастливы работать вместе, — сообщил Джуд Лоу.

(Totalfilm.com, 18.09.12)