Наталья Ветлицкая, давно отошедшая от музыкального творчества, порадовала своих все еще многочисленных поклонников, выступив в новом жанре. 15 августа в ее блоге в Живом журнале опубликована «Сказка» про то, как Ветлицкая с группой других артистов выступали на заказном концерте у «царя». Повествование изобилует ненормативной лексикой и сочными подробностями. Фактически это не сказка, а очерк нравов как шоу-бизнеса, так и руководителей государства российского. Имена, правда, не называются, хотя некоторые намеки вполне прозрачны: «Злее, мерзее, человеконенавистней и хамливей нет существа  в росс-шоу-бизе».

Подробности - http://n-vetlitskaya.livejournal.com/72068.html.

Группу «ДиДюЛя» называют самым гастролирующим коллективом России. Расскажите о своих последних турах.

—У нас действительно очень плотный гастрольный график, я знаю, что во многих городах России и зарубежья нас ждут поклонники нашей музыки. Я считаю, что музыкант должен не только делать музыку, но и стараться донести ее как можно до большего числа людей  в первую очередь в живом варианте, ведь именно так ее можно по-настоящему прочувствовать. Нести звуки нашей музыки во все города и страны и есть одна из самых главных задач группы «ДиДюЛя». Недавно начался осенний гастрольный тур, и начался мощно: мы выступили в Минске, а уже через три дня оказались в Петропавловске-Камчатске. В белорусской столице было безумное по энергетике шоу, зрители вообще не хотели отпускать нас со сцены. Многочасовой перелет на Дальний Восток, несмотря на все трудности, дал особое ощущение пространства, простора, мощи, которого не получишь при взгляде на карту. Такая перемена мест помогает восстановиться, собраться, выйти на сцену и исцелять музыкой!

У вас скоро выходит новый альбом, что ждать слушателям, чем он будет интересен?

—Знаете, многое, конечно, меняется и есть прогресс. Меняемся мы, меняюсь я как композитор и музыкант. Остается честность, искренность, музыкальность и драйв. Все это сопряжено с новыми мелодиями. Плюс, конечно же, элементы «25-го кадра», такого загадочного, такого необходимого мне. Оформлен альбом очень просто. Орнаментально. Так он и называется — «Орнаментальный». Есть очень много композиций, которые мы еще ни разу не представляли на суд слушателей. Есть композиции, которые уже промелькнули в наших концертах. 12 лет разделяет дебютный альбом и альбом нынешнего года. Есть изменения в звуке, технические находки, но ощущение красоты мелодии, простоты, солнечности не утеряно, а, наоборот, усилено. И пускай зрители сами разгадают, рассмакуют  и расслушают нашу картинку.

Вы часто говорите о явлении 25-го кадра в музыке. Что это такое и присутствует ли это в вашей музыке?

— «25-й кадр» — это сторона студийной части моей музыки, на концерте открываются иные грани. На пластинках многие произведения обладают такой красотой, которая по непонятным совершенно для меня причинам мотивирует меня вложить в музыку еще неслышимый диапазон. То есть «25-й кадр» — это в звуке есть еще звук, но который едва уловим, но он есть. Это получается такое неслышимое, неявное и невидимое ощущение от звука, но на разных громкостях, на разной аппаратуре и в различных акустических условиях оно в той или иной степени проявляется и действует на слух, сознание и подсознание, потому что человек может слышать очень тихие звуки, ультравысокий и инфранизкий спектры. Вот это свойство заложено во многих моих произведениях. И что интересно — эти произведения были отобраны зрителями. А на концерте эти свойства применить уже нельзя. Поэтому свойство «25-го кадра» — это сторона сугубо студийных моих работ. В новом альбоме «Орнаментальный» тоже во многие произведения заложен «25-й кадр». И сейчас по его выходу мне интересно проанализировать, какую музыку отметят наши слушатели. Для меня это важно, поскольку мне хочется быть созвучным с внешним миром, хочется идти к зрителю навстречу. Это не конъюнктура, это нормальное желание делать то, что сейчас созвучно и резонирует с внешним миром.

То есть вы верите, что музыка может как-то серьезно влиять на людей?

— Безусловно. Создавая ту или иную композицию, отдавая частичку себя, своих сил, здоровья, умения, я закладываю в музыку определенную идею. Она сквозит в ней  через название композиций, альбомов, через время, когда выходит альбом, это обычно связано с гороскопом. Когда гармония присутствует в музыке, она не может просто так уходить. И люди, открыв сердце музыке, могут получить от нее очень много энергии. Это подтверждают многие психологи и психиатры. Я не хотел бы об этом много говорить, но, конечно, я хочу, чтобы моя музыка лечила, созидала, несла позитив и свет слушателям.

Специально для InterMedia.ru

            По дороге из Луганска в Донецк солист группы «Валентин Стрыкало» Юра Каплан рассказал нам по телефону о любви к поездам, Тому Йорку и Олегу Митяеву.

Intermedia: Здравствуй, Юра! Как настроение? Готовишься к концерту?

Юра: Здравствуйте. Бодрое. Да, готовлюсь морально.

Intermedia: Как тебе последний тур, в котором вы сейчас участвуете? Как прошлый концерт? Что ожидаешь от следующего?

Юра: Все прошло здорово, отличные клубы, хорошо собираем, здоровская публика. В общем, мы всем довольны. Надеемся, что сегодня будет не хуже.

Intermedia: То есть никаких внештатных ситуаций?

Юра: Нет. Все четко, все по плану.

Intermedia: Тебе фанаты дарят подарки?

Юра: Да, например, позавчера нам подарили часы с нашими логотипами и фотками. Очень здорово.

Intermedia:  Хранишь эти подарки?

Юра: Да, конечно храню. Мы распределяем их по коллективу, кому что нужнее. Например, часы нужны нашему директору. Мы решили, что они украсят какую-нибудь комнату в его квартире.

Intermedia: Где ты чувствуешь себя дома — в Киеве или в Запорожье? Или, может быть, в турах?

Юра: Ну, я в Киеве себя чувствую дома, потому что я живу там уже шесть лет, а в Запорожье, к сожалению, редко бываю. Но у нас там скоро будет концерт.

Intermedia: Фанаты очень жаловались, что вы даете мало концертов в родном городе.

Юра: Да, это на самом деле связано с тем, что в Запорожье в принципе мало концертов проходит, там нет площадок соответствующих.

Intermedia: Расскажи о каких-нибудь колоритных соседях в поездах или самолетах.

Юра: Когда-то я ехал с борцом-мексиканцем в одном купе. Он, когда узнал, что я музыкант, начал просить, чтобы я сыграл лезгинку.

Intermedia: Сыграл?

Юра: Понимаете, он был человеком, которому просто трудно отказать. Но я отказал (смеется). Сказал просто, что я не умею.

Intermedia: Да ты рисковый парень!

Юра: Ничего, мы с ним потом хорошо пообщались, он мне показал фотографии своей собаки.

Intermedia: А как тебе больше нравится ездить — поездом или самолетом?

Юра: Мне в поезде нравится, потому что можно поспать.

Intermedia: Да, это главное. Скажи, у тебя есть какой-нибудь талисман на удачу, например, надел счастливые трусы — и день удался?

Юра: У меня есть автограф Олега Митяева, где написано «удачи». Мне подарили его в челябинском поезде, начальница поезда зашла к нам в купе познакомиться и сделала такой подарок. В соседнем вагоне ехал Олег Митяев, он ей только расписался, а она сразу же подарила мне! Очень милый и красивый автограф — бумажка, приуроченная к его пятидесятилетию, она сделана в виде денег, написано «удачи» и автограф его. Вожу теперь его с собой. Мне кажется, это отличный талисман! Я в детстве очень любил Олега Митяева, с его песнями у меня много хороших воспоминаний связано.

Intermedia: Представь: во Вселенной произошел сбой, и после перезагрузки оказывается, что ты больше не умеешь петь. В качестве компенсации предлагают любой другой талант, что захочешь, то будешь делать очень хорошо. Плясать лезгинку, вырезать по дереву — что угодно. Что бы ты хотел уметь в таком случае?

Юра: Я бы, наверное, на гитаре классно играл. Это равносильный расклад.

Intermedia: То есть ты считаешь, что сейчас не классно играешь?

Юра: Ну, пока не умею, да. Так что я бы выбрал клево играть на гитаре. Это, наверное, даже круче, чем клево петь.

Intermedia: А вообще, в какой сфере хотел бы себя попробовать кроме музыки?

Юра: Кино бы снял какое-нибудь. Смешное.

Intermedia: Кстати, на кинопоиске есть трейлер фильма с твоим участием…

Юра:  Да, я года два назад снялся вот, его только сейчас выпустили, я пока не видел этот фильм сам. Это семейная комедия, добрая, у меня там небольшая роль.

 Intermedia: Ты-то сам там добрый?

Юра: Добрый, добрый. Отличный парень. Тупой.

Intermedia: Вообще любишь кино смотреть? Какой последний фильм видел?

Юра: Я посмотрел «Девичий источник» Бергмана, очень классный фильм, всем советую. Думаю, что посмотрю еще много фильмов этого режиссера.

Intermedia: Скажи, а что тебя раздражает в людях?

Юра: Да в принципе ничего, я стараюсь видеть в людях только хорошее.

Intermedia: А муза у тебя есть, которая вдохновляет тебя на написание таких шедевров, как «Светлана»?

Юра: Алкаши во дворе вдохновляют меня на написание таких песен. Они у нас общительные, всегда общаются со мной, я слушаю их истории, и вот они меня вдохновляют.

Intermedia: Кстати, о «Светлане», расскажи о группе «Водичка-Пузырьки» поподробнее. Где вы записывались и с кем, что за ребята?

Юра: Это мои друзья, хорошие люди и очень талантливые. Мы с ними иногда собираемся на репетиционной базе просто повеселиться, и иногда у нас получаются песни. Мы решили назвать этот музыкальный проект «Водичка-Пузырьки».

Intermedia: Они не против, что некоторые из ваших совместных песен перешли в репертуар группы «Валентин Стрыкало»?

Юра: Нет, конечно же не против, наоборот, рады этому только.

Intermedia: Есть какой-нибудь западный исполнитель, у которого ты бы хотел выступить на разогреве?

Юра: Я, если честно, вообще не люблю разогревы, мне не очень нравится этот расклад.

Intermedia: Ну представь, тебе звонит Том Йорк и говорит: «Юра, выступи со мной!». Неужели откажешь?

Юра: Да, «Спой «Наше лето» и «Лишь однажды» перед нашим концертом»… Формат вообще один и тот же. Песня «Лишь однажды» в принципе была написана под впечатлением от Paranoid Android.

Intermedia: А есть любимая песня у Radiohead?

Юра: Вы знаете, я очень люблю эту группу, у меня все песни любимые, просто все. Я нажимаю на плеере кнопочку «все песни» и слушаю в случайном порядке.

Intermedia: Сольный альбом Тома Йорка тебе понравился?

Юра: Сольник Йорка — это вообще потрясающе, я очень тащусь. Вообще, я сначала как-то не въехал, а потом где-то с пятого прослушивания просто влюбился. Как правило, в самую лучшую музыку врубаешься не с первого раза. Это проверено опытом, причем не только моим. Так что сольник Тома Йорка — это очень круто, серьезно. Он реально гениальный тип.

Intermedia: Что ты думаешь об интервью, где вопросы задают на украинском, а ты отвечаешь на русском?

Юра: Да я вообще об этом не думаю. У нас все друг друга понимают, на каком бы языке ты ни говорил. По этому поводу вообще никто не парится. Если тебе легче формулировать мысли на русском языке, все спокойно реагируют, когда отвечаешь по-русски. И наоборот.

Intermedia: А ты планируешь еще песни на украинском языке?

Юра: Да, есть в запасе. Я недавно написал песню на украинском языке, мы ее на следующем альбоме выпустим.

Intermedia: Есть ориентировочная дата релиза?

Юра: Нет, нет. Мы не ставим никаких сроков, выпустим его тогда, когда получится.

Intermedia: На нем планируется больше серьезных лирических песен типа «Дешевых драм»?

Юра: Ну, опять же мы не знаем. Как получится.

Intermedia: В каком-то интервью ты говорил, что не знаешь нот. Не планируешь выучить в обозримом будущем?

Юра: Да нет, пока что нормально у меня все получается и без нотной грамоты. Тем не менее я понимаю, конечно, что такие вещи никогда не бывают лишними. Поэтому, возможно.

Intermedia: А кто делает аранжировки — сами музыканты или кто-то со стороны помогает?

Юра: Мы вместе делаем, собираемся на базе, каждый приносит идеи какие-то свои по поводу песен, мы их разбираем, стараемся сформировать что-то цельное из того, что есть. Мы не подключали никого со стороны, идеология проекта «Валентин Стрыкало» в том, что мы все, что касается творческих вопросов, делаем сами. По крайней мере, получается честно.

Intermedia: Получается здорово! Нам нравится.

Юра: Спасибо большое. До встречи 4 ноября!

С музыкантом беседовали Елизавета Беляева и Наталия Борисова, InterMedia

Фото: Елизавета Беляева

Премьера зонг-оперы «Todd» состоится в Театре киноактера 6 и 7 ноября. Группа «Король и Шут» является автором и исполнителем всего музыкального материала, вошедшего в спектакль. Корреспондент InterMedia в преддверии премьеры пообщался с лидером коллектива Михаилом Горшеневым, который исполнил в спектакле главную роль — демонического цирюльника Суини Тодда.

— Сколько по времени продолжалась работа над обеими частями альбома «TODD»?

— Примерно полтора года. Где-то так.

— А почему вообще вы изначально решили разделить альбом на две части?

— Лучше спросите, почему мы вообще не выпустили все тридцать песен, приготовленных для постановки! Материала было так много, что даже те песни, которые мы отобрали специально для альбомного издания, не помещались на один диск. А сам спектакль вместе с песнями продолжается больше двух часов.

— А с чего вообще началась история «TODD» как театральной постановки?

— Однажды подошел ко мне художественный директор компании «Театральное дело» и РАМТа Влад Любый и предложил написать музыку к спектаклю «Алые паруса». Я ответил, что мне это не интересно. А потом у меня вдруг появилась идея сделать свою постановку, взяв в помощники Влада. Так я пришел к нему с «Тоддом» и сказал, что есть вот такая древняя история, на основе которой можно сделать что-то свое. Он меня познакомил с драматургами Андреем Усачевым и Михаилом Бартеневым, с которых и началась работа. С ними мы трудились дольше всех — около двух лет. Они сочиняли тексты, а я при помощи брата Алексея Горшенева писал музыку. Непосредственно же отбором песен для спектакля занимались я, драматурги и Влад Любый. Когда всё было готово и завершилось написание либретто, появился режиссер-постановщик Александр Устюгов.

— Сначала появился сценарий, а потом тексты песен? Или же наоборот?

— Сначала писались тексты, но они были очень большими по объему. Первым делом я сочинил музыку на текст «Каторжника», а потом подумал, что режиссер же всё равно будет что-то исправлять и предложил работать, как в «Короле и Шуте»: сначала я пишу музыку с «рыбой» текста на псевдоанглийском, а следом уже драматурги пишут свой текстовой вариант.

— С этой ролью ты открыл в себе какие-то черты, которых раньше за собой не замечал? Как-то изменился?

— Ну явно стал не очень похож на Горшка. Появилось больше какой-то филигранности и тонкости.

— Ты стал более сентиментальным?

— Скорее, более печальным.

— Есть ли в тебе самом какие-то черты характера того Тодда, которого ты играешь?

— Нет, я бы не замочил столько людей (смеется). Ну разве что только Судью.

— Когда ты впервые оказался за кулисами театра, открыл ли для себя что-то новое? Может быть, какие-то актерские приметы?

— Нет, ты ж понимаешь, приметы — это для суеверных придурков! Что же касается новых открытий, то меня научили адекватно оценивать персонажей. Естественно, в театре я научился играть в разговорном жанре, произносить монологи, читать стихи, правильно интонировать — да всё что угодно. На сцене же важно и уметь говорить, и одновременно при этом что-то еще делать. Не как первоклассник, а как опытный актер. Стрижешь Мясника, а он заводит речь о Судье — и ты уже делаешь какой-то определенный эмоциональный переход, начинаешь внимательно прислушиваться. У моего героя появляется понимание, что это имеет отношение к нему лично. Тебе нужно положить каким-то особым образом расчесочку, а не просто ее небрежно запихнуть непонятно куда. Она должна плавно упасть. Тут важны все нюансы. А потом медленно произносишь: «Так говоришь, какой-то лист бумаги? — сжимаешь горло и продолжаешь. — Так ты, Мясник, чего же деньги мне не платишь». Потом я его извожу, он сам не свой от страха, а потом настает момент признания, и я его спрашиваю: «Ну что, не узнаешь меня? Я парикмахер — Суини Тодд!». Потом я выхожу на середину, чтобы меня было видно — и бритвой его. Начинается настоящее месиво. Посмотри, тебе должно понравиться.

— Ты не выходишь из роли и поэтому с собой постоянно носишь бритву?

— Действительно, я с ней почти не расстаюсь — кручу ее в руках. Еще тренируюсь с расческой — чтобы она у меня правильно ложилась.

— А вообще с партнерами по сцене ты сошелся легко?

— Вполне нормально.

— А с танцорами как сработался?

— Прекрасно, замечательно!

— Тебе самому на сцене танцевать приходится?

— Есть элементы танца в сцене убийства моей драгоценной партнерши. Я на нее замахиваюсь, укладываю ее в танце и при этом пою: «Я оглох! Я не слышу…».

— Взаимопонимание с режиссером у тебя сложилось быстро?

— С ним отличное взаимопонимание! Мы тут с ним недавно славно в ресторане погудели (смеется).

— Не было ли опасений, что музыкальный материал «Тодда» поклонники «Короля и Шута» могут не принять и не понять?

— Я вижу, что понимают прекрасно! Да я и до этого знал, что такая лирика должна пойти хорошо. Все знают, что мы — разноплановая группа. И после работы над «Тоддом» мы планируем записать реальный хардкор-альбом.

— На чужих театральных постановках ты в последнее время бывал?

— В Хабаровске я смотрел «Емельяна Пугачева». А часто куда-то выбираться времени нет совсем. Каждый день репетиции с 12.00 до 20.00.

— Можешь описать свой распорядок дня?

— Встаю часов в восемь утра, иду завтракать. Потом я повторяю тексты песен, поскольку диалоги свои я знаю уже наизусть, с ними как раз вообще нет никаких проблем. На каждое слово я могу найти массу синонимов. Затем за мной приезжает шикарная машина и везет меня в тот театральный зал, где в данный момент намечены репетиции. После восьми вечера возвращаюсь в гостиничный номер.

— Как удается сочетать театральные репетиции с концертами «Короля и Шута»?

— По-разному. Бывает так, что перед очередным концертом вдруг забываю тексты песен. Но к следующему выступлению всё уже полностью восстанавливается.

— А бывает так, что нужно петь на концерте песню, а у тебя она начинает путаться с ролью?

— Иногда я беру куски из «Тодда» и начинаю их воспроизводить прямо на концерте. Прошу нашего гитариста Ренегата помочь, чтобы он ляпнул чего-нибудь за Мясника.

Денис Ступников, InterMedia

Благодарим пресс-атташе «Короля и Шута» Анастасию Рогожникову за неоценимую помощь в подготовке материала