Лидер группы «Танцы минус» рассказал корреспонденту InterMedia о новом альбоме «Холодно», политическом климате в России, съемках в фильме Александра Миндадзе «В субботу», саундтреку к детской сказке, событиях на Украине, присоединении Крыма и детях.

- «Холодно» - это о нынешнем политическом климате в России?

- Это общее мироощущение. Плюс зима на носу.

- Цифры на обложке диска, с одной стороны, конечно, обозначают год выхода диска. Но, с другой – прогноз погоды от минус 20 до минус 14 получился слишком уж суровым. На твой взгляд, такая температура теперь установится надолго?

- Ты в прямом смысле имеешь в виду?

- Скорее в переносном.

- Честно тебе признаюсь, я не придаю особого значения дизайну. Ты же понимаешь, что под самой замечательной обложкой может находиться что-то, что для тебя таковым не является. И, напротив, хороший диск можно завернуть в салфетку, и хуже он от этого не сделается. Я считаю, что наше время, безусловно, очень интересное, событийное, но при этом довольно мрачное. Гораздо более мрачное, чем можно было представить еще пару-тройку лет назад. И, я так понимаю, лучше вряд ли станет. Поэтому надо как-то учиться нормально жить в менее комфортной среде. Просто жить днем сегодняшним, как об этом написано… везде.

- Можешь дать какие-то конкретные советы, как этого состояния достичь?

- Я думаю, это даже не совет. Просто, если себе представить, что является той эбонитовой палочкой, возбуждающей все вокруг, наверное, надо перестать смотреть телевизор. Новая фраза от какого-то чиновника, кому-то сказанная после какого-то недолгого спора «вы, видимо, телевизор плохо смотрите». Вот надо его не плохо смотреть, а не смотреть в принципе. В основном телевизор я вижу в гостинице, когда приезжаю в какой-то другой город, включаю, смотрю, а потом не знаю, чем голову вылечить. Хотя понятно, что спрятаться от этих новостей довольно сложно, потому что мы ходим на работу, общаемся с людьми, пользуемся общественным транспортом. Есть ощущение, что мы уже достигли того состояния общественно-социальной нирваны, когда нас уже не должно ничего удивлять. Поэтому у большей части населения России сейчас вполне нормальное настроение. Мы настолько адаптивны, что никакие действительно страшные вещи нас уже не волнуют. Потому что гражданская война – это действительно страшно. То, что происходит, для меня – это не война на Украине, а самая настоящая гражданская война. Она более гражданская, чем то, что происходило в Чечне. Поэтому обманывать себя не надо, и я понимаю, что да, мы такие, и «развоевать», например англичан и шотландцев просто невозможно. Понятно, что никакие их официальные силы безопасности тоже этого  делать не будут. Почему? Да потому что у них более высокая ступень цивилизованности. Отрицать это глупо.

- То есть, на твой взгляд, подоплека происходящего сейчас на Украине связана с более низким уровнем цивилизованного развития?

- Я просто думаю, что мы с тобой ничего об этом не знаем. То, что мы можем узнать из каких-то открытых источников, не имеет никакого отношения к тому, что там действительно происходит. Поэтому все это догадки и конспирология. Плюс каждый еще опирается на какие-то свои рефлексы, появившиеся, благодаря жизни в нашем замечательном обществе. Так что какие-то вещи просто понимаешь по наитию, но это не говорит о том, что понимаешь правильно. Поэтому мы можем гадать. Для меня, повторю, понятно, что это – гражданская война, и все, кто развязали ее – преступники. По-другому относиться к этому я не могу. Я не понимаю, как можно так бессовестно натравливать народы друг на друга. И я надеюсь, что это не пройдет безнаказанно.

- А как ты воспринял воссоединение Крыма с Россией?

- Знаешь, у меня поменялось отношение к Крыму как к таковому. И схожее восприятие я уже встречал не раз. До всей это белиберды, которая происходит, я всегда считал, что Крым – наш, и не является таковым де юре лишь по недоразумению. Но вот то, каким образом и в какой момент это произошло сейчас, не позволяет мне относиться к нему как к своему. Сейчас для меня он гораздо более чужой, чем был до этого.

- То есть произошла некая профанация?

- Я не знаю, профанация или нет, а такой психологический пассаж, который вполне обычен. Сейчас Крым какой-то совсем не мой. Поэтому до этого мне туда хотелось, а сейчас мне туда не хочется. Я не знаю, захочется ли в ближайшее время.

- Возвращаемся к альбому. Я правильно понял, что ты от его обложки не в восторге? Или для тебя сам факт наличия у альбома обложки не так важен?

- Скорее, я исходил из того, что мне понятно и что не вызывает во мне какого-то ненужного диссонанса. Из того, что нам предлагали, этот вариант наиболее соответствует тому, что я вижу в качестве визуализации замысла альбома. На самом деле, обложки две. Одна в iTunes, другая – на диске. Они немного отличаются из-за некоего недоразумения. Просто шутить нужно осторожнее. Но и то, и другое меня вполне устраивает (на одном варианте посреди заснеженного земного шара изображен улыбчивый снеговик, на другом — Спасская башня Кремля. — Прим. ред).

- Во время кризиса рынка CD многие музыканты выпускают диски с особыми буклетами и бонусами, чтобы хоть как-то стимулировать покупателей.

- Ничего подобного мы не делали. Мы исходили из того, что тот, кто откроет эту коробку, например, в машине, надеюсь, не выбросит ее в окно сразу, а все-таки доберется до мусорного ведра. Все, что нужно было написать на самом диске, мы написали. Мы подходили к этому более прикладно. Лично мне все эти буклеты по барабану. Я, конечно, их пролистываю, но информация в них, по большей части, довольно калейдоскопическая. Наверное, это должно нравиться каким-то фанатам, ярым поклонникам того или иного.

- Ты к этой категории не относишься?

- Я просто стараюсь себя не доводить до подобного состояния.

- Диски не коллекционируешь?

- Понимаешь, в чем дело, я научился слушать музыку не только на дисках. Поэтому меня это вполне устраивает. От нынешних цифровых средств передачи информации расстояние до дисков гораздо больше, чем от диска до винила.

- Альбом издаете сами?

- Нет, совместно с Первым музыкальным издательством. Мы решили не «лейболизироваться». К тому же изначально нам вообще не хотелось выпускать диски, ввиду странности общей ситуации на музыкальном рынке, или издать ограниченное количество. Но потом решили диски всё таки сделать.

- Чем будет примечательна презентация альбома «Холодно» в «Главклубе» 22 ноября?

- Мы сыграем все песни из альбома. Будет видеоряд. Сейчас мы сотрудничаем с Аней Бычковой, которая является нашим ви-джеем. Мне кажется, она – нечто большее, потому что у нее нетривиальный подход к процессу. В общем, она, конечно, внесла определенный отвлекающий момент (в правильную сторону) для тех, кто посещает наши концерты. Иногда мы используем всякие странные кубические задники. Конечно, Аня сейчас старается, что-то нам готовит. Должна быть какая-то приятная смотрелка, от которой не должны болеть глаза. Классическая сцена с классическим светом – это, конечно, красиво, и по настроению, и по какой-то понятной стереотипности, но хочется чего-то еще.

- Группа «Танцы минус» достаточно интересно сделала «Волшебника-недоучку» Аллы Пугачевой для проекта «Песни для Аллы» в 2010 году. Но почему-то, исполняя ее на концертах, ты неизменно забывал слова.

- Видимо, я настолько эгоцентричен, что мой мозг отказывается воспринимать слова, не мною придуманные. Мне это сложно. Я чувствую себя немножко не в своей тарелке. Хотя, возможно, я сейчас чересчур усложняю, и на этих концертах мне нужно было лучше соблюдать спортивный режим.

- Очень впечатлил фильм Александра Миндадзе «В субботу», где ты сыграл роль барабанщика в Чернобыле.

- Конечно, Александр Анатольевич Миндадзе редкий для нынешних времен человек, который так материализует свои мысли. Его сюжеты настолько узорчатые сами по себе, и настолько тонко он умудряется в них вплетать свои словесные формы, всегда начиненные каким-то еще смыслом! При этом меня поразили вполне взрослые люди (в том числе, и кинокритики), которые кинулись сравнивать, что на самом деле на Чернобыльской АЭС все было не так, какой-то прибор показали неправильно, он был другим. А попытка объяснить, что это – не о самой станции, а о людях, которые попали в ситуацию полной безысходности, не увенчалась успехом. Они и так, в общем-то, находились в такой ситуации после взрыва на АЭС. Та малость, которая страна для них могла сделать - это вовремя отвезти куда-нибудь подальше после аварии. Тем не менее, на следующий после катастрофы день в Припяти было сыграно 16 свадеб. Поэтому фильм о людях, которые попали в сложную ситуацию и сами не осознают, что случилось. Мы были на пресс-конференции Берлинского кинофестиваля, где французский журналист встал и спросил: «Очень странно они себя ведут – почему не бегут? Почему они сидят, и все пьют и пьют?». Объяснить было сложно, что для них это – одно и то же. Пить – это гораздо больше бежать в той ситуации для нашего человека, чем просто срываться с места. Но журналисты этого не поняли, для них – это часть чего-то противоестественного. Они к этому так и отнеслись, потому что на Берлинском фестивале фильм, по большому счету, прокатили именно по этой причине. А история-то эта не выдуманная. Александр Анатольевич нарыл ее где-то в архивах, там даже название музыкального коллектива совпадает. По-моему, даже имена соответствуют тому, что было на самом деле. Так что лента в этом смысле – вполне себе документальная, за исключением, конечно, художественной части, выстраивания отношений на экране и т. п. Фильм действительно сильный, и авторитетные критики это поняли. Снимались мы, кстати, в Святогорске, в котором угораздило оказаться Андрея Вадимовича Макаревича.

- Тяжело было сниматься у такого мастера, как Миндадзе?

- До съемок в фильме о кинорежиссерах я знал очень мало. Сравнивать их с режиссерами клипов было бы неправильно, потому что клипмейкер стоит и тупо зарабатывает деньги и, по большому счету, сделает все, что ты ему скажешь. Кино – это совсем другая история. Кто-то из режиссеров, может быть, и отвечает за результат перед продюсерами или инвесторами, а Александр Анатольевич такой, что ты сразу начинаешь с ним дружить. Причем так, по делу, по сути. Он реально помогает актерам подготовиться, войти в определенное состояние. Он вроде разговаривает с человеком на какие-то отвлеченные темы, а потом – раз – человек заходит в кадр, и уже оказывается в образе. Самое важное то, Миндадзе очень тихо разговаривает, вообще не кричит и не повышает голоса. Даже самые жесткие вещи он говорит просто, тихо, без какого-то стона земли под ногами. У него нет никаких эмоциональных всплесков, Мы привыкли к образу режиссеров из советского кино – кричащих, с шарфом на шее. Ничего подобного! Миндадзе четко все объясняет словами, очень понятно. И никаких ложных подбадриваний. Хорошая, плотная, рабочая атмосфера. Спокойно поговорили, пошли и сделал.

- Больше не поступало предложений сняться в кино?

- Скорее нет, чем да.

- Что можешь сказать о своей работе над саундтреком к книге Дмитрия Гвидонова «Сказка про Женю и Милу»?

- Это сказочная история, отдельная от всего. Для меня это было очень интересно. Мои друзья, которые особо и не музыканты и не поэты по профессии, сидели и на коленках, шаг за шагом что-то делали. Мы тоже поучаствовали.

- Как эту сказку воспринимают твои дети?

- Хорошо! Они ее предпочитают слушать, потому  хорошо знакомы с книгой, много раз ее читали и листали. А в машине я им просто ставлю диск с саундтреком, и они сидят и слушают. Сказка длинная, и сразу ее запомнить невозможно, поэтому всегда можно услышать что-нибудь новенькое.

- Как вообще светский тусовщик и enfant terrible Вячеслав Петкун превратился в образцового отца четырех детей? Была какая-то серьезная ломка?

- Знаешь, так как это произошло довольно быстро, друг за другом, то на ломку особо времени не было. Но появились какие-то любопытные моменты. Раньше я, мягко говоря, недружелюбно относился к детям, ведь они обычно мешают спать в самолете и т. д. Я смотрел на ребенка и понимал, какой из него выйдет взрослый. Такой подход к детям имени Ксении Собчак. А сейчас, конечно, все поменялось. Я стал лучше относиться к людям, потому что я смотрю на взрослого человека и представляю, каким он был карапузом. Это сильно упрощает нормальное общение с людьми.

Денис Ступников, InterMedia

Концерт Дмитрия Маликова состоится в Зеленом театре ВДНХ 26 июня 2025 года. Название программы - «Юбилейный летний vibe», и она будет приурочена к 55-летию артиста, которое он отметил 29 января 2025 года.

- Уже 350 билетов продано, а мы еще не начинали… Я бы озадачился! - написал певец в соцсетях по поводу юбилейной программы.

«ИнтерМедиа» напоминает, что Дмитрий Маликов и 5oпка (Кирилл Баранов) представили совместную песню «Venom Boy» 28 февраля 2025 года.

Сообщение не является рекламой и носит исключительно информационный характер.

Концерт «Только Шуман» состоится 19 апреля 2025 года в Большом зале Московской консерватории в рамках фестиваля «CELLOвек: Валентин Берлинский», посвященного 100-летнему юбилею со дня рождения выдающегося виолончелиста и педагога.

Валентин Берлинский – легендарная фигура в мире классической музыки. На протяжении 64 лет он был бессменным руководителем знаменитого Квартета имени А.П.Бородина, основанного в 1944 году как студенческий ансамбль Московской консерватории. Под его руководством коллектив получил мировое признание, выступив с гастролями более чем в 50 странах. Коллеги, ученики и слушатели называли Берлинского «патриархом квартетного искусства» и «создателем квартетной школы».

Фестиваль «CELLOвек: Валентин Берлинский» – это масштабный концертно-мультимедийный проект, призванный почтить память маэстро. В рамках фестиваля 19 апреля прозвучат камерные сочинения Роберта Шумана в исполнении известных музыкантов:

• Елизавета Леонская (фортепиано), почётный член Венского Концертхауса;
• Людмила Берлинская (фортепиано), заслуженная артистка России;
• Артур Ансель (фортепиано), профессор Высшей школы музыки Альфреда Корто в Париже;
• Анастасия Ушакова (виолончель), организатор проекта «Всероссийская виолончельная академия»;
• Станислав Давыдов (валторна), заслуженный артист России;
• Квартет имени Валентина Берлинского.

Концерт «Только Шуман» станет одним из ключевых событий юбилейного года, посвященного Валентину Берлинскому, и подчеркнет его вклад в развитие мирового музыкального искусства.

Организатором фестиваля выступают Всероссийская виолончельная академия, Российский музыкальный союз, АО «Фирма Мелодия», Мемориальный музей-заповедник П.И.Чайковского в Клину. Генеральный информационный партнер – радио «Орфей».

2025, S&P Digital.

Оценка: 6 из 10.

Из вышедших за последний год песен, в которых певицы либо хейтят своих бывших, либо утешают поклонниц, которым попался недостойный объект обожания, уже можно составить увесистый сборник. Эта тема всегда актуальна, но, судя по сегодняшней женской эстраде, сейчас девушек исключают из поп-профсоюза, если не споёшь про неверного абьюзера. В то же время, положа руку на сердце: кого из слушательниц, переживающих расставание, советы звезды из наушников могут реально успокоить? Ну да, мать тоже говорит «ну что ты в самом деле, найдешь себе получше», но на разбитое сердце эти слова практически не действуют.

У Mary Gu песни о разбитом сердце всегда получались неплохо, но в прошлом её подобные композиции были или по крайней мере казались автобиографичными. Недавно Мария вышла замуж и даже выпустила пару песен о счастливой любви (тоже неплохо получилась), поэтому про боль и расставание в данный момент ей петь как-то не с руки. Но она нашла выход и построила трек с жизнерадостным названием «Всё будет хорошо» в форме утешительного монолога в адрес девушки, переживающей крах на личном фронте: «Все соседи, наверное, слышали, как ты убивалась по бывшему». Рифма интересная, хотя трагедия лирической героини выглядит как-то чересчур гипертрофированно. Ну да ладно: опытный психолог справится с этим при помощи известного набора средств: «новый, яркий цвет волос», «никакой надежды но, всё закончится, слышишь», «всё будет хорошо, только не с ним». Потому что этот совершенно точно тебя недостоин: «Он не стоит слёз», «и все песни, что прямо сейчас как будто про него, больше не будут значить ничего». Среди этого парада штампов только один, пожалуй, удостоился красивого поэтического решения: «Лучше быть одной, чем одной из».

По большому счёту это единственная в песне фраза, которая может как-то достучаться до разбитого сердца и указать ему путь к исцелению. Возможно, из этого афоризма родилось и всё произведение. Но остальные образы до него не дотягивают ни текстуально, ни эмоционально.

Алексей Мажаев, «ИнтерМедиа»