Гарик Сукачев и Александр Ф. Скляр: «С нами рядом только те музыканты, которых мы уже признали за людей»

О ПРОЕКТЕ «БОЦМАН И БРОДЯГА»

Гарик Сукачев: Всё это был крайне неожиданно и тогда, в 1995 году, и сейчас. Скажу честно: мы не думали, что кому-то в нашем исполнении нужны песни Утесова, Высоцкого, Дмитриевича, которые мы пели в гримерках для своих после наших концертов или собираясь по московской традиции на кухнях. О том, чтобы выпускать студийный альбом, и речи не было: так — сыграем четыре концерта, и всё. И вдруг такой взрыв! Тогда мы были потрясены реакцией: восторженные статьи, интервью для ТВ-каналов, нас любят и обсуждают какие-то бабушки в кринолинах и дедушки при бабочках.

Александр Ф. Скляр: Гарик тогда сказал: «Зачем нам его делать на какой-то студии? Давай возьмем восьмиканальный адаптер и просто запишем каждый концерт, а там — как будет, так и будет». Отчасти эта атмосфера передалась и нынешнему альбому, который тоже делался легко и спонтанно.

О ТОМ, ПОЧЕМУ ЗАКРЫЛИ ПРОЕКТ

Гарик Сукачев: На этот вопрос всегда очень трудно ответить. Не в деньгах счастье и даже не в их количестве. Ну хотя бы потому, что в середине 1990-х клубов, кроме как в Москве и Питере, почти не было. Больше скажу: в Москве их было всего пять, поэтому мы и сыграли всего пять концертов. Сейчас бы сыграли 20–25, но, важно, чтобы это было клево и здорово, а когда подобное превращается в какую-то туровую политику, что-то важное пропадает. Я же люблю, когда всё делается от души, уж так устроен.

О ПЕСНЯХ ПРОЕКТА «БОЦМАН И БРОДЯГА 2»

Александр Ф. Скляр: Есть ли сейчас такие песни, которые хочет петь молодежь? У молодежи свои ритмы, другие взгляды. Это нужно, скорее всего, спросить у них: какие песни они хотели бы исполнить кроме своих. Среди тех, что написаны за эти годы новыми авторами, на мой взгляд, таких нет. Хотя бы потому, что все наши главные чувства, привязанности и ориентиры мы получаем именно в юношестве, а не в среднем возрасте.

Всё, что мы слушали на домашних посиделках, то, что пели наши родители, уже никогда и ничем не перебить. «Весна на Заречной улице» для нас с Гариком аналогов иметь не может.

Теперь пускай нынешняя молодежь скажет и ответит каким-то проектом за песни, которые так же важны для них. Нам будет интересно на это посмотреть. В репертуаре «Боцмана и Бродяги» — песни, которые мы любили на протяжении всей своей жизни, это мы и вложили в проект.

О РАБОТЕ С МОЛОДЫМИ МУЗЫКАНТАМИ

Гарик Сукачев: У меня есть в составе молодежь, только эта молодежь со мной играет уже десять лет. По моим ощущениям, они всё понимают с ходу. Тут надо иметь в виду: с нами рядом только те музыканты, которых мы уже признали за людей, способных понять любое наше настроение, они могут всё.

Александр Ф. Скляр: У Гарика годами выработалась абсолютно своя манера студийной записи. Приблизительно это выглядит так: всё уже записано и сделано, но приходит Гарик, слушает новыми ушами и говорит: «Нет, вот эту партию вообще всю переписываем». Я не понимаю — всё же было принято и почти сдано! Прихожу через несколько дней: «Гарик, а где та гитара?» — «Да нет, Саня, я решил, здесь нужна вот эта». И вот тут точно свой подход, в который я не лезу! Это как почерк, который нельзя подделать. Он очень специфический, но и конечный результат всегда получается крайне интересным.

О ВЫБОРЕ ПЕСЕН ДЛЯ НОВОГО АЛЬБОМА «БОЦМАНА И БРОДЯГИ»

Александр Ф. Скляр: «И снова май месяц», песня, которую я написал, что называется, практически влет, потому что, как у нас бывает, поймал настроение. Это конкретный ответ песне «А за окошком месяц май»: да, другие запахи, другие люди, ну а я иду по бульвару и вдруг ощущаю себя молодым.

Второй мостик — это «Привет морскому ветру», редкая песня из репертуара раннего Утесова, этакий привет «Мишке-одесситу» спустя годы. Ну и «Три танкиста», которую мы записали четверть века назад и потеряли запись. Гарик сначала отнекивался, полагая, что здесь она не годится по настроению, и почти меня в этом убедил — и вдруг позвонил: «Я ее таки записал». Я очень рад, потому что она у меня одна из любимых.

(Алексей Певчев, «Известия», 29.11.21)