Алексей Кортнев: «Я не в состоянии изменить ничего ни в себе, ни в радиовещании»

(ПОЧЕМУ У НИХ НЕТ РАДИЙНОЙ ПОДДЕРЖКИ)

«Наша музыка есть у всех программных директоров радиостанций, да и в открытом доступе ее легко найти. Если бы господа того хотели, они бы поставили ее в эфир. А оказывать на них давление у нас нет ни малейшей возможности. Честно говоря, даже не знаю, как это делается, за почти 30 лет своего существования мы ни разу не пытались договориться, чтобы наша музыка звучала в эфире. Раньше это происходило по желанию слушателей, а теперь дело взяли в руки те, кто отвечает за формат радиостанции. Но у меня по этому поводу нет претензий, есть лишь легкое сожаление. Легкое, потому что в наше время, когда с такой скоростью развивается интернет, от радио и ТВ теперь зависит далеко не все. У тех же Ноггано или y Нойза MC нет никакой радийной поддержки, и они себя при этом прекрасно чувствуют».

(ЧТО СМУЩАЕТ ПРОГРАММНЫХ ДИРЕКТОРОВ)

«Думаю, в первую очередь смущает некая композиционная неформатность. Мы очень любим длинные песни, состоящие из разных частей, с инструментальными вступлениями, развернутыми проигрышами. То есть играем в стиле, который был моден 20–25 лет назад, когда формировались наши музыкальные вкусы. Поэтому не вполне укладываемся в современное звучание. Могу лишь с сожалением повторить: я не в состоянии изменить ничего ни в себе, ни в радиовещании».

(ВОЗНИКАЕТ ЛИ НОСТАЛЬГИЯ, КОГДА ЗВУЧАТ ЕГО СТАРЫЕ РОМАНТИЧЕСКИЕ ПЕСНИ)

«Нет, потому что они пишутся до сих пор. Другое дело, что… я чуть было не сказал, что в них стало больше размышлений и горечи. Но ведь «Снег идет» тоже нельзя назвать совсем уж безоблачной песней. По мелодике, по музыкальному строю она прозрачная и чистая, а по словам — там довольно горькие размышления о том, что происходит вокруг отнюдь не безмятежного персонажа».

(О ГРУСТНЫХ ТЕКСТАХ)

«Если предпринять экскурс в историю поэзии, в том числе рок-н-ролльной, то вы увидите, что самые страдательные тексты пишутся 15-17-летними юношами и девушками. Другое дело, что у них, может быть, еще не хватает мастерства адекватно выразить свои пубертатные неприятности, тем не менее горюшка в их песнях гораздо больше, чем в песнях 45-летнего мужчины».

(ОБ ОТНОШЕНИЯХ С ИРИНОЙ БОГУШЕВСКОЙ)

«У нас великолепные отношения, замечательный сын, уже довольно взрослый, которого мы нежно любим оба. Конечно, какие-то конфликты, когда мы расходились, были, но сейчас они совершенно исчерпаны, а что касается Ириной музыки, то я ее по-прежнему люблю и ценю. Собственно, отношение к тому, что она делает на сцене, я не менял никогда».

(О ПЕРСПЕКТИВАХ СПЕТЬ С БОГУШЕВСКОЙ ДУЭТОМ)

«В принципе я регулярно задумываюсь над таким дуэтом. Просто пока не написалась песня, которую я бы хотел спеть с Ирой вместе. Но думаю, что это произойдет, и надеюсь, отказа с ее стороны не будет, потому что, повторюсь, мы очень уважительно относимся к тому, что каждый из нас делает на сцене».

(О ЯРКИХ ГАСТРОЛЬНЫХ ВПЕЧАТЛЕНИЯХ)

«Чего-то совсем неожиданного за последние годы не случалось. У нас все-таки есть репутация и известность, не слишком широкая, но, как говорится, в определенных кругах. Потом — у гастролей есть организаторы, а организаторов-дураков на страну осталось ну буквально два-три человека — таких, которые бы взяли и повезли нас в зальный концерт на 2 тысячи человек куда-нибудь в Ухрюпинск, где мы собрали бы 20 человек и с треском провалились. Естественно, мы ездим по городам, где у нас есть аудитория, и играем на площадках, которые гарантированно можем собрать битком и построить хорошее шоу. Неожиданности бывают, когда тебя увозят на всякие дни металлурга, шахтера и так далее, и ты попадаешь, как было прошлым летом, куда-нибудь под Североморск, в место, название которого даже не афишируется, там стоит горнодобывающий комбинат и живут несколько тысяч человек, причем живут так, что волосы на голове дыбом подымаются у тех, у кого они есть. Я даже не имею в виду какое-то непонимание со стороны публики — когда мы приезжаем на такие концерты, мы не пытаемся корчить из себя высоколобых, а играем то, что люди знают и могут спеть хором. Народ прекрасно принимал песни «Генералы песчаных карьеров», «Что ты имела в виду» или «Овощное танго». Но жизнь людей, которую мы там увидели… Ощущение мурашек после таких поездок в промышленные города остается надолго. Люди находятся не просто за чертой бедности, а за чертой человеческого существования, как я его понимаю. При этом все равно остаются людьми, не превращаются в зверей, но чего им стоит в таких условиях сохранять человеческое достоинство, я не знаю. Не берусь об этом судить, потому что по сравнению с ними я, да и все москвичи, живем просто в хрустальном дворце. Песня «Шла Саша по шоссе» начинала сочиняться прямо во время таких гастролей. Мы ехали с театральным проектом на автобусе из Череповца в Иваново. По дороге я насмотрелся на картины, которые и легли в основу песни, там ни одного придуманного факта, просто описано все, что видно из окна автобуса: «Разрушены дома, разбиты трактора, как будто здесь война была еще вчера».

(ЧЕМ ЗАНИМАЕТСЯ В ДОРОГЕ)

«Занимаюсь переводом — допустим, текстов мюзиклов. Поскольку времени, как правило, не хватает, приспособился во время стояния в пробках класть на рулевое колесо текст, втыкать в радиолу диск с записью мюзикла и переводить. Тут не столько читаешь, сколько размышляешь. А удовольствие от беллетристики все-таки предпочитаю получать в более спокойной обстановке. В последнее время решил, что пора познакомиться с творчеством классиков, которые по каким-то причинам прошли мимо моего внимания. Прочитал «Мост короля Людовика Святого» Торнтона Уайлдера, взялся за Кнута Гамсуна, Андре Жида».

(О НОВЫХ ТЕАТРАЛЬНЫХ ПРОЕКТАХ)

«С замиранием сердца жду, когда в «Московской оперетте» состоится премьера «Орфея в аду», к которому я по просьбе директора Тартаковского написал новый перевод либретто. Это именно перевод, сюжет мы не меняли, но он рассказан совершенно новым языком, помещен в современные реалии. Я тут не первый, «Орфея и Эвридику» переписывали уже раз 20, в 60-е годы на этом поприще блистательно отметился Сергей Михалков. Теперь ждем-с. Пока труппа в отпуске, да и я все время занят какими-то проектами, потому никакой информации из театра не имею и очень волнуюсь, это, пожалуй, первый случай, когда я отдал готовую работу в коллектив, она там варится, бурлит, но я ничего об этом не знаю: не видел ни макета декораций, ни костюмов».

(О ДОЧЕРИ)

«Курносенькая, сероглазая, кругленькая вся. Ужасно красивая и симпатичная. Чувствует себя хорошо, ей три месяца. Только что съездили с ней в путешествие на машине в Финляндию».

(«Труд», 03.09.11)