Карина Абрамян («Фирма Мелодия»): «Рынок физических носителей не умер, но чувствует себя нехорошо»

О ВЫПУСКЕ «ДЕТЕЙ РОЗЕНТАЛЯ» ЛЕОНИДА ДЕСЯТНИКОВА СПУСТЯ 11 ЛЕТ ПОСЛЕ ПРЕМЬЕРЫ

— Это инициатива Большого театра. Видимо, нашли средства. Это ведь очень дорогостоящая история. Собирались выпустить в апреле, но не получилось из-за оформления многочисленных документов по правам. В лето выходить с такой грандиозной работой не имеет смысла. Так что, наверное, когда Большой будет открывать сезон, мы сделаем презентацию вместе с Десятниковым, Сорокиным, Ведерниковым. Но за это время мы успеем доставить диск во все точки земного шара — и в Европу, и в Америку. И собираемся на премии заявляться всякие.

Десятников сам очень трепетно относится к этой истории. Единственное, что нам Большой театр отдал полностью, — это дизайн. Он получился яркий, с юмором. Мы согласовывали его с маэстро, который, правда, сказал: «Вы знаете, это слишком хорошо для меня». Это будет такой дигибук с обложкой как у книги, с фотографиями из спектакля, который был в 2005 году. Фотографии самого Десятникова — ну такие, в стиле Pet Shop Boys: сигарета, закатанные джинсы, кедики. Это он настоял. Еще он говорил, что не надо никаких синопсисов, чуть ли что не надо либретто! А мы ему объясняли, что есть определенные правила выпуска дисков. Потом он в какой-то момент спросил, обязательна ли его фамилия на обложке диска. Мы сказали: «Да, обязательна». Мы даже добились, что у нас и имя «Леонид» написано!

О РЫНКЕ ФИЗИЧЕСКИХ НОСИТЕЛЕЙ

- Он не умер, честно! Да, он здесь себя не очень хорошо чувствует, но это не значит, что у нас нет людей, которые покупают физические носители. Просто соотношение такое: 70 процентов тиража — это сразу Европа, Америка, Канада, Азия. И оставшаяся часть — это Россия.

ОБ ОФОРМЛЕНИИ ПЛАСТИНОК

— Когда вышли наши недавние Прокофьев и Шостакович, русские дистрибьюторы сказали, что зря мы так в коробку вложились и сделали ее такой дорогой. Русскому рынку лучше бы попроще. И вот здесь я не соглашусь. Ну что значит «попроще»? Если человеку не важна упаковка и хорошая полиграфия, если он не тактильный фетишист, то он может все в интернете купить. Да, коробка Прокофьева с девятью дисками стоит три с половиной тысячи рублей, но мы в день рождения композитора выложили все в iTunes. Там весь комплект стоит 899 рублей. И 19 рублей — один трек. Попозже мы сможем понять, что самое востребованное — «Ромео и Джульетта», «Золушка». Я больше чем уверена, что целиком весь комплект скачивают не все. Но у людей есть выбор.

И «Мелодия» сейчас работает так: хотите хорошую вещь, коллекционную, подарочную — пожалуйста. Хотите цифровую историю — пожалуйста. Но выпускать диски в этом «стекле» (так пластик в нашей терминологии называется) — мы ушли от этого очень давно, когда только начали работать с Западом. Там «в стекле» делается только что-то не очень достойное. А качественный продукт должен выпускаться в хорошем картоне, с хорошим буклетом. Еще хороший английский должен быть. Многие вещи мы делаем с переводом и на английский, и на французский. А в случае с Рихтером, который уже вышел, и Гилельсом, который скоро будет, — вообще четыре языка.

О ВЫПУСКЕ НОВЫХ ЗАПИСЕЙ

— Выпускать новые записи мы начали недавно, года два назад. Это опять же вопрос финансирования. У «Мелодии» ведь нет своей студии, это не секрет. В 90-е годы Ельцин подарил англиканскую церковь в Вознесенском переулке, где в советское время проводились записи, английской королеве. Это исторический факт. Я очень рада за англиканскую церковь, но «Мелодии» ничего не было предоставлено взамен. В 90-е годы «Мелодия» вообще прекратила что-то делать, думали, что ее уже нет. Мы возобновили выпуск дисков в 2004 году. Но до 2013 года, до прихода нового генерального директора Андрея Кричевского, «Мелодия» новых записей не делала. И только с благословения Андрея, который находит на это средства, мы стали их делать.

Как это происходит? Для того чтобы осуществить запись, нам необходимо арендовать студию и звукоинженера этой студии — потому что никто не пустит за пульт стоимостью миллион долларов пришлого звукорежиссера. Потом оплатить монтажную, ремастеринг и аренду зала. И еще есть исполнитель, которому идут отчисления.

Но это нужно и интересно. И, мне кажется, у нас складывается неплохая история. Начали мы работать с Хиблой Герзмавой. Потом были диски Вадима Холоденко и Лукаса Генюшаса. Только что вышел второй диск Лукаса со скрипачом Айленом Притчиным — Чайковский, Стравинский, Десятников. Скоро — новые диски Алексея Гориболя. Но он сам сделал запись, принес нам мастер, сказал «издайте». Такой вариант тоже возможен — что-то артисты сами готовы записать, но им нужно издать на хорошем лейбле.

И мы можем сделать хорошую дистрибуцию по миру, где про нас пишут. Здесь ведь жанр обзора дисков вообще ушел, его нет, а на Западе он есть. Тот же Прокофьев, мы уже ждем, соберет определенное количество призов. Именно журналистских. Наш лейбл в Европе очень хорошо знают. Это знак качества. Десятников спросил, почему у нас на логотипе «Мелодия» написано по-русски. А мы поняли, что это нам никогда не мешало. «Мы как Coca-Cola», — ответил дизайнер Десятникову. Нас не надо переводить на другой язык.

ОБ АВТОРСКИХ ПРАВАХ

— Все, что было записано на «Мелодии» до 1991 года, принадлежит «Мелодии». По части фонограммных и исполнительских прав. Но «Мелодия» не обладает авторскими правами, и там, где авторы охраняемы, — естественно, мы через авторское общество или напрямую через наследников или их представителей очищаем авторские права. Так было в случае с Шостаковичем, Прокофьевым.

О ПРОДАЖЕ АРХИВОВ «МЕЛОДИИ» SONY BMG

— Этот контракт давно расторгнут, еще в 2004 году. Его заключило старое руководство «Мелодии», весь архив отдали, все наше национальное достояние. И это все лежало — без ремастеринга, в очень плохом издании — по три доллара за диск в лотках на улицах европейских городов.

ОБ ЭКСКЛЮЗИВНЫХ КОНТРАКТАХ

— Мы не можем предложить никакой эксклюзивный контракт, потому что это определенные финансовые обязательства. А мы — государственное предприятие без финансирования. Так что мы не вводим никого в заблуждение. Я в «Мелодии» 12 лет. Ни одной копейки за это время «Мелодия» от государства не получила. Мы должны сами заработать на производство продукта. Естественно, мы не должны быть убыточными. Иначе мы будем банкротами и перестанем существовать. Росимущество как-то уже пыталось передать весь наш музыкальный архив в Росархив, а нас ликвидировать. Тогда подняли сильную бучу в СМИ, и как-то пришло понимание, что если наши неоцифрованные записи просто отдать в архив, то они там умрут. Потому что там нет реставраторов. Какие-то записи прекрасно сохранились — все-таки была великая советская школа звукорежиссеров. Но какие-то просто рассыпаются. И, бывает, для того чтобы оцифровать четыре метра пленки, реставратор работает месяц.

О ПРОБЛЕМАХ С НАСЛЕДНИКАМИ

— Да, с прокофьевскими бывает сложно. Они же все время то в одном авторском обществе, то в другом, у них меняются адвокаты. Года три назад у нас с ними были проблемы, но сейчас все было хорошо. С Шостаковичем у нас нет проблем, хотя Ирина Антоновна (третья жена композитора. — Прим. InterMedia.) и дети — в разных авторских обществах. Ну что делать. Конечно, Чайковского издавать значительно легче.

О ВИНИЛЕ

— Винил — сложная история. Когда-то, еще на OpenSpace, Денис Бояринов нам помог, провел опрос — «что бы вы хотели видеть на виниле». Не ограничивали — классика, эстрада. К нашему большому удивлению, номером один стала группа «Ария» с альбомом «Герой асфальта». За три дня у нас улетел весь тираж в 500 копий. К нам приезжали такие, знаете, мужчины на мотоциклах! Мы таких у себя на академическом лейбле никогда еще не видали! Безусловно, мы делали и классику: Гилельс, Рихтер, Баршай, Коган, Соколов. С классикой нам легче было с точки зрения продаж, потому что ее мы сразу частично оставляли на Западе. В отличие от «Юноны и Авось» и «Бременских музыкантов» — это все целиком привозили сюда.

О ПРОИЗВОДСТВЕ ВИНИЛА

— Мы печатаем винил в Германии. Здесь у нас не осталось производства. Для классики — точно. При этом мы очень хороши для винила. Его же можно произвести только с аналоговой ленты, ни с какой цифры ты нормальное качество звука не сделаешь. А кто сейчас пишет на аналоговый звук? Все же перешли на цифру. А «Мелодия» сидит гордая, у нас 238 тысяч коробочек с лентами — можно выбирать. Так что мы винил издавали, продавали. Сначала не очень понимали, как нам не разбить пластинки, когда отправляли их в российские регионы по почте. Коробки из-под пиццы нам в помощь! Их можно, оказывается, отдельно купить, внутрь — пленочку с пупырышками, и все доезжает, ничего не бьется! В регионах много винил слушают: Екатеринбург, Новосибирск, Пермь.

Но сейчас из-за курса евро мы чуть-чуть приостановили выпуск. Для российского потребителя этот продукт очень сейчас дорогой. Если раньше пластинка стоила 1500—1700 рублей, то теперь она будет стоить 4000. Но, я думаю, чуть позже все равно к этому вернемся. Винил — это то, что приятно брать в руки, вот эти 180 грамм, вещь, это другой способ восприятия музыки. Наверное, он ближе к концертному. У нас же какая сейчас музыка? Фоновая. А винил не дает музыку нивелировать. И дело даже не в звуке. С винилом ты должен хотя бы найти для музыки время — открыть коробочку, поставить пластинку, сесть, настроиться.

(Екатерина Бирюкова, Colta.ru, 17.05.16)