Александр Соколов (ректор Московской консерватории): «Дважды на заседаниях ученого совета мы обсуждали этот вопрос новых звонков для Большого зала»

О РЕКОНСТРУКЦИИ КОНСЕРВАТОРИИ

— В силу внешних обстоятельств происходили некоторые рокировки между объектами. Большой зал стал первым из-за конкурса Чайковского. Его реставрация вызвала доверие и тем самым ускорила проведение дальнейших работ. Мы пошли по уровню аварийности. Сначала был сделан четвертый корпус, который грозил упасть в любую минуту. Затем второй, ставший победителем московского конкурса на лучшую организацию реставрационных работ. Сейчас — очередь первого корпуса. Там работы самые сложные, потому что его мы не отселяем. Но Малый зал на полсезона всё же закроется. Его реставрацию мы закончим в феврале 2015 года, а весь процесс реконструкции, реставрации и строительства завершится в 2018 году.

ОБ ОБЩЕЖИТИИ НА МАЛОЙ ГРУЗИНСКОЙ

— Проект готов, деньги есть. Проблема, приостановившая работы, психологическая: крупные работы в центре Москвы всегда вызывают озабоченность у местных жителей. Мы шли навстречу: проводили общественные слушания, снижали этажность. Сейчас все объективные требования учтены, и в конце этого года мы планируем вернуться к строительным работам. В этом многофункциональном комплексе, помимо общежития, будут рекреационная зона, бассейны, репетиционные помещения, концертный зал, подземная стоянка.

О НОВЫХ ЗВОНКАХ В БОЛЬШОМ ЗАЛЕ

— Это инициатива всех посетителей Большого зала. Когда его в срочном порядке сдавали перед конкурсом Чайковского, было не до звонков, а потом мы не торопились с выбором, чтобы не вызвать всяческие нарекания. Изначально было решено, что это будет Чайковский. Но Первый концерт уже используется как позывные Кремлевского дворца. Повторяться было нельзя. Дважды на заседаниях ученого совета мы обсуждали этот вопрос, слушали разные варианты. Не знаю, нравится ли вам, но «Итальянское каприччио», по-моему, настраивает публику на серьезный лад.

УБЫТОЧНЫ ИЛИ ПРИБЫЛЬНА КОНЦЕРТНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ?

— Большой доход. Сейчас Минкультуры поставило перед нами жесткие условия по зарплатам: мы должны держать средний уровень по региону. В Москве этот уровень выше, чем где-либо, и деньги из бюджета не позволяют достигнуть нужного результата. Поэтому мы используем внебюджетные источники: концертную деятельность и платное обучение студентов, в основном иностранцев.

О РЕСТАВРАЦИИ ОРГАНА

— Дело в том, что при реставрации Большого зала консерватории исходным условием была дата завершения этих работ, определенная конкурсом Чайковского. Мы уложились в 11 месяцев, и все финансирование было предусмотрено только на тот период. А реставрация органа требует не менее двух лет. Тогда мы восстановили только его фасад, то есть фактически рассматривали его как элемент интерьера.

Остальное оставили на потом, и это «потом» затянулось из-за отсутствия финансирования. Сейчас Минкультуры согласилось выделить деньги сверх ранее утвержденных бюджетом позиций — 101 млн рублей. Работа очень серьезная, требующая привлечения специалистов высочайшего класса, которых в России нет. Ведь наш орган — это фактически памятник в памятнике.

КАК БУДЕТ ВЫГЛЯДЕТЬ СЦЕНА БОЛЬШОГО ЗАЛА?

— Как я говорил, фасад уже отреставрирован. Он останется на месте. А пустоты мы завесим изображениями отсутствующих частей — наподобие тех рисунков, что вывешиваются на московских фасадах на время их ремонта.

О ПОБЕДЕ НА ПОСЛЕДНИХ ВЫБОРАХ

— Я уже дважды проходил альтернативные выборы, и отношусь к ним нормально. Безальтернативность нынешних выборов связана с тем, что мы находимся в апогее реконструкции. Для ее завершения нужно иметь очень ясное представление о возможностях государственного регулирования, а этот опыт я как раз приобрел. Вряд ли кто-то захотел бы сейчас погружаться в работу на полпути. Как говорится, не меняют лошадей в момент преодоления водного препятствия. А после окончания реконструкции я хочу заняться собственной творческой деятельностью, которую давно отодвигаю на задний план.

О БОЛОНСКОЙ СИСТЕМЕ В КОНСЕРВАТОРИИ

— Я бы называл это не отменой, а адаптацией. Вообще Болонскую систему ошибочно называют конвенцией — это была декларация, то есть призыв к соблюдению общих ориентиров европейского образования, причем рассчитанный прежде всего на технические специальности. На собраниях в Болонье ни разу не присутствовали министры культуры. А у нас есть своя традиция образования в сфере искусств, которая шлифовалась больше столетия и давала такие результаты, что отказываться от нее было бы просто преступно.

Московская и Санкт-Петербургская консерватории сразу заняли позицию сохранения и развития существующей системы, но были вузы, которым надо было уцелеть любой ценой, и они создали противовес нашей позиции. Дискуссия была непростой, прямо скажем. Она сводилась к перспективе принятия федерального закона об образовании, который исключил бы любые альтернативные варианты. 

В целом я удовлетворен итогом этой дискуссии. Мы сохранили понятие «специалитет» — то самое пятилетнее образование, которое дает наш традиционный диплом, признаваемый во всем мире. При этом мы можем вводить систему «бакалавр-магистр» в новых для нас сферах — например, в журналистике, менеджменте, этномузыкологии.

О ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В СФЕРЕ МУЗЫКОВЕДЕНИЯ

— У меня набралось несколько толстых папок, которые требуют целенаправленной работы без отвлечения на что-либо другое. Хотя даже за время службы в министерстве я написал и издал две книги. Для меня всегда было очевидно, что чиновничья карьера — не моя, и я никогда не планировал дальнейших достижений на карьерной лестнице. Сейчас вынашиваю замыслы как минимум еще двух книг.

(Ярослав Тимофеев, «Известия», 01.06.14)