Евгений Миронов: «Думаю, из меня бы не вышло космонавта»

ПОЧЕМУ РЕШИЛ СНЯТЬ ФИЛЬМ О КОСМОНАВТЕ АЛЕКСЕЕ ЛЕОНОВЕ

— Я из того поколения, для которого космос был все еще потрясением. И имел невероятное, магическое значение, совсем не такое рутинное, как сейчас. Я, конечно, не помню ни самого первого полета человека в космос, ни того, как летал Леонов в 1965 году — меня просто на свете не было, — но я прекрасно помню, как мы следили за космонавтами, когда я был маленьким. Мы знали их по именам. Мы считали их героями. Да они такими и были! И теперь, конечно, тоже. Это невероятная работа, это героизм. Но мы так редко задираем голову и смотрим наверх. И почти о них не думаем. Как-то этот подвиг вошел в привычку, что ли. В моем детстве все было иначе. И, конечно, я хотел быть космонавтом. И вы, наверное, хотели.

ПОЧЕМУ НЕ СТАЛ КОСМОНАВТОМ?

— У меня актерская профессия все перебила. Но, думаю, из меня бы не вышло космонавта. Там такие нагрузки, такой вестибулярный аппарат надо иметь, нервы и, конечно, волю невероятную. Мы вот с Костей (Хабенским, он в картине «Время первых» играет космонавта Павла Беляева. — Прим. InterMedia) сейчас через все это прошли. Я не понимаю, как люди все это выдерживали.

О ЧЕМ ФИЛЬМ «ВРЕМЯ ПЕРВЫХ»?

— Наша история об экипаже. Они же вдвоем это сделали. Там, в космосе, они были вдвоем. Такие вот сложные, каждый по-своему, люди, оказавшиеся в критической ситуации, с которой, как я теперь понимаю, только они одни и могли справиться. Не случайно же Королев их выбрал вдвоем. У него была бешеная интуиция на людей. И на Гагарина, и Леонова, и на Беляева, и на других. Принято обычно говорить о Гагарине, он у нас главный герой космоса. Но, конечно, в его полете от него лично ничего не зависело — все решала автоматика. Леонов и Беляев были первыми, кто посадил корабль в ручном режиме, первыми, кто сумел произвести в космосе какие-то действия. Ну, а такого количества внештатных ситуаций, с которыми им пришлось столкнуться, в истории космоса больше просто не было. В общем, они были первыми полноценными космонавтами.

ОБ ОСОБЕННОСТЯХ РУССКОГО ХАРАКТЕРА

— В нас вообще нет умения жить нормальной жизнью. Думаю, мы еще и поэтому так запоздало развиваемся. Не торопимся абсолютно. А потом — рывок. Иногда больной, революционный. И живем от рывка до рывка. Я это ощущаю и по себе тоже. Как и многие, я долго запрягаю, а потом вдруг начинаю жить так, что у меня в сутках 76 часов. И я выдыхаюсь. Такая особенность характера.

О НОВЫХ ВЕЯНИЯХ КИНЕМАТОГРАФА

— Я, похоже, не совсем въезжаю во все это новое, модное, пользующееся спросом. Я вот недавно посмотрел картину, называется «Отряд самоубийц». Она, говорят, все рейтинги побила, сборы огромные. А я сидел, смотрел и совершенно не соотносил себя ни с экраном, ни со зрительным залом. Для меня чужие люди — и там, и там. Мне не нравится, я не понимаю смысла, затраченного труда, — а там большой труд, серьезный. Я не понимаю, но, видимо, только так и нужно сейчас снимать. И мне остается поднять руки и сказать: «Все. Ок! Нет вопросов. Надо — значит, надо». И я вошел в эту воду, честно говоря, не понимая до конца, что это все такое.

О ФИЛЬМЕ «ГРАВИТАЦИЯ»

— Я ее не смотрел. Леонов, знаю, смотрел! Они пошли в кино с его дочерью Ксюшей, которая его большой друг и помощник. И на выходе Алексей Архипович так: «Ох, ну и брехня!» А Ксюша — ему: «Папа, ты в курсе, сколько миллиардов посмотрело эту картину и какое количество людей снова влюбилось в космос? Так что молчи, папа!» Ну и он: «Молчу, молчу, молчу». Ну и я молчу.

ПОЧЕМУ РЕШИЛ СТАТЬ ПРОДЮСЕРОМ?

- Я вот думаю, знаете, может я потому и стал продюсером, чтобы иметь возможность вот такие нетиповые истории делать, доводить до конца? Потому что в какой-то момент ужасно устал копаться в плохом материале, читать плохие сценарии, искать что-то и не находить. Время диктует какие-то свои темы и новых героев, а я ищу материал, который был бы интересен мне самому. Но не знаю, конечно, буду ли я этим дальше заниматься.

О ПИТЧИНГАХ

— Я тоже не до конца въезжаю в эти ситуации, я два раза ходил на питчинги и больше, мне кажется, не пойду. Вот нам совершенно неожиданно дали деньги на картину, которая абсолютно артовая, ее снимает Артем Темников. Называется «Кровь», хорошая история про двух братьев, в такой бергмановской стилистике. На этот фильм мы, по-моему, уже третий раз подавали заявку. Дважды нас отфутболивали, а сейчас дали. Почему? Ну, может, мы лучше подготовились, а может быть, просто настало время. Я не знаю конкретно про те сценарии и фильмы, о которых вы говорите. Раньше все это было немного иначе устроено: понемножку давали всем, кто приходил. А приходили в том числе и мэтры, которые, может быть, уже и не в состоянии снять качественное кино. Но давали, чтобы никого не обидеть. Сейчас все поменялось. И правильно: должен быть конкурс. Должен ли именно Минкульт распределять эти деньги — не знаю. На Западе это все иначе устроено, там есть фонды, но неизвестно, что лучше. Я недавно читал интервью французского продюсера, который говорит, что из ста фондов иногда по копейке деньги на кино добывают, но это большая, тяжелейшая работа.

О ТЕАТРЕ НАЦИЙ

— Я считаю, мы счастливые вообще. Потому что та идея, с которой я пришел, осуществилась. Театр Наций — новая открытая площадка без труппы. Это означает, что кастинг открытый, режиссер может задействовать любых артистов, в том числе не только московских. Сейчас, например, режиссер Марчелли приезжает из Ярославля — и у него часть ярославских артистов будет занята. Это дает некую свободу, которая особенно понятна и ценна тем, кто в своей жизни столкнулся с репертуарным театром. Артисты из таких театров тоже заняты в разных наших спектаклях. Мы с трудом сводим все эти бесконечные расписания. Но система уже работает. И в ней легко дышится.

О СОЗДАНИИ ФОНДА «АРТИСТ»

— Мне мама позвонила и сказала: если ты не поможешь, я с тобой просто разговаривать не буду. Речь шла о Георгии Михайловиче Вицине. С этого началось. И пришло понимание, что мы долго будем расхлебывать наше вот это советское прошлое, в котором люди совершенно не защищены. Причем как звезды, так и люди, которые по 50 лет в оркестре были. А они что, менее важные?! Может быть, когда я в первый раз пришел на спектакль «Лебединое озеро», они играли? Может, я из-за них так полюбил театр? Может, это именно та, именно так взятая нота меня задела? А сейчас они никому не нужны и у них нет элементарных медикаментов. Когда коснешься этого не в режиме одноразовой помощи, становится очевиден масштаб. Мы вот в картотеку заглянули. Артистов, нуждающихся в помощи только по Москве, только по сведениям Дома актера — больше двух тысяч. И мы даже не смотрим по всей России. Мы вот только Москвой, немного Санкт-Петербургом и Саратовом занимаемся. Теми, кого знаем. А сколько людей гордых? Артисты — люди гордые, знаете. Так что в чем-то нашему фонду еще сложнее, чем другим.

(Катерина Гордеева, Meduza.io, 06.09.16)