Дарья Мороз: «Мужа или жену найти легче, чем артисту найти режиссера, а режиссеру найти артиста»

О СВОЁМ ПЕРСОНАЖЕ В «СОДЕРЖАНКАХ»

- Лена Широкова — следак, у нее есть какая-то бытовая жизнь, связанная с семьей, мужем, взрослым сыном-подростком. Жизнь эта для нее довольно скучна, ее нутро зажато обстоятельствами и бытом, а в новом мире он обретает свободу во всех смыслах. Лена — персонаж темпераментный, пытается отвлекаться на какие-то мимолетные романы, но, в общем, все это ее не сильно заводит. Как выяснится позже, ее будет заводить, во-первых, реальное чувство, а во-вторых, какая-то совсем другая жизнь, в которую она неожиданно войдет на почве расследуемого дела.

В "Содержанках" вообще мало персонажей, которые живут реальными чувствами, а не расчетом. Так, наверное, и в жизни часто бывает, но у моего персонажа главенствующее все-таки — это сиюсекундная эмоция, истерический выплеск, чувственная сторона дела, что мне нравится. Хотя вроде бы она должна быть расчетливой героиней, логиком, следователем и так далее.

О ПОСТЕЛЬНЫХ СЦЕНАХ В «СОДЕРЖАНКАХ»

- Для меня постельные сцены — вопрос... ну, скажем так, нервный. Потому что кем бы ни был твой партнер, — это все равно чужой человек. Не знаю, как для мужчин, но для женщин это все равно вопрос достаточно интимный. Я глубокий интроверт, и поэтому для меня вообще все вопросы телесности очень закрыты и деликатны. Как, наверное, для любого русского человека — мы же в этом смысле закрытые ребята.

Поэтому готовиться невозможно — возможно только нервничать по этому поводу. А дальше уже многое зависит от партнера: как он себя ведет и насколько вы готовы выдохнуть, расслабиться и сделать это максимально натуралистично. Ведь когда мы смотрим европейские и американские фильмы, мы восхищаемся в первую очередь натуралистичностью происходящего, тем, как они смело и свободно — не пошло, а именно смело и открыто — к этому подходят: к своему телу и к ощущению себя. В "Содержанках" у меня оба партнера, слава богу, были прекрасны.

ОБ ОТКРОВЕННОСТИ В КИНО

- На самом деле, я в этом смысле собой немножко горжусь, потому что если ты идешь в эту профессию не за собственной откровенностью, то тогда ради чего? Я не про оголиться, а про то, что те сцены эротические, которые мы играем, они все равно в первую очередь связаны с человеческими эмоциями. Важно партнерское и человеческое проникновение — оно все равно передается на экран. Если это не происходит, то мы видим туфту, а если происходит — крутую сцену.

О РАБОТЕ С КОНСТАНТИНОМ БОГОМОЛОВЫМ

- Я один из самых древних и стойких людей в его команде, человек, который, по сути, готов на все, потому что понимает ценность происходящего процесса — и для кино и театра нашего в целом, и для себя в частности. Это большая удача и большой для меня шаг. И это именно та стилистика, к которой я стремлюсь.

О МИРНОМ РАЗВОДЕ

- Я считаю, что мужа или жену найти легче, чем артисту найти режиссера, а режиссеру найти артиста. Ведь это немножко другие связи, другой уровень подчинения или взаимодействия и вообще всего. Это не чувственное, а идейное родство.

Мы с Костей прожили вместе в общей сложности почти восемь лет. Все-таки срок. По крайней мере, в моей жизни это самые длительные отношения, которые были. Но я впервые оказалась в ситуации, когда я вне отношений, потому что раньше мне всегда казалось: так, вот сейчас мы "заряжаемся", и это на всю жизнь.

Я поняла, что любовь — это прекрасное мерцающее чувство и глупо расценивать его как "один раз и на всю жизнь". Любовь — это та же энергия. Пока люди наполняют друг друга энергией — это прекрасно. Если эта энергия уходит... Ну, значит, она уходит, и не нужно бояться этого. Да, она ушла. Но если ты постоянно будешь говорить "Нет-нет, вернись", то ничего не изменится — ты только разрушишь себя и человека, с которым ты в этот момент вместе, и ничего хорошего не будет.

ОБ МХТ ПОСЛЕ СМЕРТИ ОЛЕГА ТАБАКОВА

- Для меня тот театр, который есть сейчас, он не имеет никакого отношения к театру, в котором я работала, миль пардон, 17 лет (15 официально и 17 неофициально). Я пришла в этот театр через полгода-год после того, как туда пришел Табаков. Он меня взял со студенческой скамьи — сначала в "Табакерку", потом во МХТ, — и весь мой театральный опыт связан непосредственно с Олегом Павловичем, ну и впоследствии с Костей, который вошел в эту команду. Я против того, чтобы держаться за стены — я верю, что театр делают люди, команда людей одной крови.

При Олеге Павловиче театр был очень жизнеспособный, очень фертильный, скоростной, быстрый, веселый, живой, озорной — какой угодно. Да, игровой, и, главное, очень активно работающий, в бешеном ритме. Наверное, мы все отчасти в таком бешеном ритме существуем, потому что нас приучил к этому Олег Павлович. А сейчас в театре появилась другая энергия — немножко медленная, плавная, — творческая, но пока что совсем не моя.

О ТОМ, ПОЧЕМУ РОССИЙСКИЕ АКТРИСЫ НЕ ГОВОРЯТ О ХАРАССМЕНТЕ

- Мне кажется, что у нас масштаб происходящего — я имею в виду масштаб кинобизнеса и телеиндустрии, — он не настолько великий, чтобы об этом вообще было интересно говорить. Это раз. Во-вторых, русские женщины гораздо более закрытые, чем американки и европейки, — все это считается у нас почему-то очень стыдной темой в принципе. То, что мы как раз раскрываем в "Содержанках", это все для русского человека очень стыдно. И это совершенно неправильно, потому что тело — это часть нас, в общем-то, одна из главных частей. Бог его знает, почему молчат. Наверное, от стыда исключительно. От несвободы, от того, что у нас нет такой степени феминизма, как там.

Наверное, когда мы дозреем до какой-то другой стадии, когда мы скажем: "Мы феминистки", мы будем таким образом доказывать, что мы смелые и готовы говорить об этом. Я могу сказать, что я как раз тот счастливый человек, которого никогда не трогали. В том числе, когда я только-только пришла в театр. Во-первых, я только выпустилась из института, мне было 19, совсем еще малыш. И даже Олег Павлович, который тогда был в полной силе, никогда не позволял себе ни намека, за что я ему очень благодарна.

ПОЧЕМУ ОНА НЕ ЛЮБИТ ГОВОРИТЬ О ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ?

- Я считаю, что как только люди начинают пиариться, то это уже не про любовь и даже не про влюбленность. Как только ты выходишь на уровень пиара, особенно в начале отношений, то для меня это сразу такая галочка — окей, мы все поняли. Я вообще себя называю "тихушница". Я настолько интровертна, что считаю неприличным и ненужным выставлять что-либо напоказ. Поэтому сколько возможно это хранить в тайне, я буду хранить это в тайне. Хорошо, что определенные мужчины тоже так считают.

ОБ ОТНОШЕНИЯХ И СВОБОДЕ ОТ НИХ

- Я много лет все-таки была замужем, а теперь неожиданно отбиваюсь от количества мужчин, которые вдруг обнаружили, что я свободна. Я не спешу, мне очень нравится свобода, которой я обладаю. Это не про феминизм — это ощущение, что я впервые в своей сознательной взрослой жизни оказалась вне отношений.

(«Сплетник», 01.04.2019)